Фриц Шахермайр - Александр Македонский

Намеченное Александром завоевание стран Средиземноморья занимало и заботило эти страны больше, чем самого царя. Ничего определенного еще не было известно, однако, когда на Западе узнали о возвращении Александра, которого считали пропавшим без вести, и о создании новой армии в Вавилоне, все поняли, что предстоят новые походы. Ведь только на западе и оставались страны, которые стоило покорять.

Неудивительно поэтому, что некоторые правители стран Средиземноморья решили отрядить послов к царю. Ведь никто пока не требовал выражения покорности и готовности к подчинению, можно было для начала приветствовать царя, передать ему подарки и добрые пожелания, испросить согласия на заключение с ним союза. Послов отряжали главным образом потому, что соседи уже опередили их. Было целесообразно поэтому опровергнуть возможную клевету на себя, а если представится случай, и оклеветать самих соседей. Более слабые надеялись на защиту от более сильных или хотя бы на справедливое разрешение споров. Таким образом, Запад сам втягивал Александра в свои проблемы, ибо положение там было неустойчиво: луканы противостояли Таренту, Рим — самнитам, этруски — галлам, Сиракузы — Карфагену. Все было раздроблено, ничего не решено, много было сильных, но ни одного сильнее других, а разрешить все проблемы мог только сильнейший.

Александр принимал послов в огромном, блиставшем роскошью и великолепием шатре, специально предназначенном для аудиенций, используя для вящего впечатления слонов и пышно одетых воинов. Легко можно понять, что во время таких приемов сам царь и его приближенные проникались идеей мирового господства.

Нельзя точно перечислить все государства и народы, которые направили к Александру своих послов. Достоверно известно лишь о ливийцах из Северной Африки, а также о посольствах бруттов, луканов и тирренов из Италии.

С античных времен не угасают споры вокруг вопроса, прибыли ли на Евфрат посланцы с Тибра. Рим тогда только начал выходить за пределы Лациума, он уже утвердил свое господство над Кампанией и присоединил Капую к своему Союзу. Таким образом, Рим перешагнул свои границы и становился самой молодой великой державой. Нас не должно удивлять, что ни Птолемей, ни Аристобул не заметили в толпе чужестранцев римских послов. Но Клитарх все же упоминает о них, хотя, казалось, у него не было причин придумывать этот факт. Страбон тоже упоминает их, но по другому поводу: он отмечает, что Александр выражал недовольство пиратством латинян. Из этого можно сделать вывод, что дипломатические отношения [389] Diod. XVII, 113, 1 и сл.; Arr. VII, 15, 4 и сл.; Justin. XII, 13, 1. с Римом все же существовали.

Нам представляется чрезвычайно важным тот факт, что погибший в Италии царь Эпира, союзник римлян в борьбе против италийских горных племен, был родственником Александра. Можно было ожидать, что Александр захочет отомстить за смерть своего родственника. Это обстоятельство должно было представляться римлянам подходящим поводом для возобновления союза с Македонией, но это вовсе не означало, что посольство римлян прибыло с выражением покорности.

Перейдем теперь к роли Западной экспедиции в последних планах Александра. До нас дошло только краткое сообщение Диодора о последнем грандиозном военном замысле царя. В Финикии, Сирии, Киликии и на Кипре намечалось построить тысячу военных кораблей, которые по размеру превосходили триеры. Нас не должна удивлять эта круглая цифра, ведь для флота на Евфрате Александр заказал 700 кораблей, а гавань в Вавилоне была рассчитана именно на 1000 кораблей. Если и теперь речь шла о 1000 кораблей, то это объясняется титаническим размахом планов Александра. Намечалось построить различные типы судов, для самого Александра проектировалась гептера [390] Гептера — корабль с семью рядами весел. До этого обычно строили корабли с тремя рядами весел (триеры). ; впоследствии ею пользовался Деметрий (сын Антигона).

С новым флотом и новой имперской армией можно было идти на Карфаген, выступать против всех народов Средиземноморья, захватить Ливию, Иберию и примыкающие прибрежные страны, наконец, Сицилию. Северная Африка, Пиренейский полуостров, Южная Франция и вся Италия включались, таким образом, в эти планы. Намечалось проложить широкую дорогу вдоль Африканского побережья, которая протянулась бы до самых Геркулесовых столпов. Во время похода в подходящих местах предполагалось сооружать верфи и порты.

Вот и все, что мы знаем со слов Диодора о последнем неосуществленном замысле Александра. Больше ничего не дошло до нас о его самом грандиозном плане. Ведь то, чего Риму с трудом удалось достичь за столетия, Александр намеревался осуществить за несколько лет. В военном отношении эта задача сравнима с завоеванием Персии, организационно же она была более сложной и многообразной.

И опять-таки говорили о «мирном предприятии», но мирным оно было бы лишь там, где армия встретила бы безусловное повиновение и подчинение. Собравшись в Александрии, войска должны были пройти через Трипо-литанию, достичь Карфагена и Гибралтара. Здесь перед ними вновь бы открылся океан, только на другом краю земли. И опять были запланированы две разведывательные экспедиции: одна — на юг, вокруг Африки, другая — на север, вдоль побережья Европы. До этой экспедиции следовало, конечно, выяснить, можно ли, продвигаясь по северу Европы, дойти до Каспийского моря. Сам замысел продвижения войск как бы предвосхищал поход Ганнибала, осуществленный позже. Может быть, Александр покорил бы Альпы, как некогда Гиндукуш. Во всяком случае, он намеревался закончить поход завоеванием Италии и Сицилии, а также горных племен в районе Тарента. Повсюду намечалось сооружать новые торговые пункты, новые Александрии. Предполагалось также проложить новые дороги, что привело бы к расцвету торговли и ремесел. Тогда бы на всех трех континентах процветало единодушие и согласие.

Не следует забывать и о том, что царь объявил траур для всей армии, когда узнал о гибели в Нижней Италии своего родственника, царя Эпира. Следовательно, безусловно, замышлялось кровавое отмщение: о мирном походе не могло быть и речи.

Несомненно, Александр с его полководческим гением и огромной военной мощью довел бы и этот план до победного конца. Ему удалось бы подчинить себе западную часть ойкумены: Карфаген и Сиракузы, но только не Рим. После смерти Александра его чудовищная империя наверняка распалась бы, какую бы долгую жизнь ни уготовила ему судьба. Но римлянам по уже проторенной Александром дороге удалось бы раньше установить свое господство над странами Средиземноморья.