Фриц Шахермайр - Александр Македонский

Если бы сведения об Александре основывались только на трудах названных авторов, то они были бы весьма неполными. Все три автора в сущности романтики, которые проповедовали новые идеи, а не старались установить историческую истину. Идеи Каллисфена были политическими, Онесикрита — философскими, а Клитарха — литературными. Александр для них не объект научного исследования, а лишь предлог для решения интересовавших их общих вопросов.

Греки не были бы основателями исторической науки, если бы они удовлетворились этими тремя историками и не создали направления в науке об Александре, основав его на точном анализе фактов и источников. Против Онесикрита вскоре выступил командующий флотом Александра — Не-арх. Он возражал Онесикриту не как философу, а как навигатору, который в своей книге приписал себе роль адмирала. Неарх опубликовал описание путешествия по Инду и океану, где представил и географию Индии. Его произведение вполне удовлетворяет научным требованиям. В своей работе он встает перед нами не только как замечательный мореход, но и как исследователь источников: для этого он использовал свой собственный отчет, сделанный им для царской канцелярии.

Впоследствии были литературно обработаны и другие отчеты и исследования, став, таким образом, доступными читателям. Это касается прежде всего отчетов о путешествиях Андросфена и Анаксикрата, а также исследования Горга, посвященного металлургии. Руководители созданной Александром комиссии по освоению новых территорий ( боматисты , как их тогда называли) также опубликовали результаты своей деятельности. После смерти Александра в Египте появилась книга об эфемеридах, где были опубликованы наиболее интересные места из этих официальных дневников. Собрали также письма Александра, но в сборник попали многочисленные подделки, так что он оказался в основном составленным из апокрифов [87] К письмам Александра некоторые ученые О. Kaerst. Geschichte des Hellenismus, 3. Aufl. 1927, I, c. 545 и сл.) относятся скептически. А. Бауэр (А. Bauer. Festgabe fiir Budinger, 1898, с. 71 и сл.) доказал, что вопрос о подлинности каждого письма Александра или фрагмента из него надо решать в отдельности и что в классическую эпоху едва ли существовали сборники, состоящие исключительно из подд .

Наряду с эта ми публикациями, основанными на документах, особое значение имеют три больших произведения, современные Александру, которым потомки обязаны самыми надежными сведениями о нем. Это работы Хареса, Аристобула и Птолемея.

Первый из них — Харес занимал при Александре пост эйсангелея , т. е. обер-гофмаршала, или церемониймейстера, должность, введенную в 330 г. до н. э. Александром в подражание персидскому двору. Его объемистое произведение посвящено лишь тому периоду, когда он занимал свой пост, и касается только придворной жизни. Харес был очевидцем убийства Клита, присутствовал при споре о проскинезе. Он сам организовывал свадьбу в Сузах, а также большие дипломатические приемы. То есть Харес хорошо знал все, о чем писал. При этом он был лишен всякой лести и тенденциозности, и его описания весьма красочны. Многие интересные услышанные им при дворе разговоры он передал слово в слово. Вместе с тем в своей работе Харес использовал ценные источники. Он, бесспорно, сообщает очень важные сведения, ибо многое определялось в то время не внешними событиями, а жизнью придворного лагеря и распрями Александра со старомакедонской знатью. Не следует, конечно, считать нашего автора фанатичным приверженцем точности. Он абсолютно достоверен в описаниях придворного мира, но, когда переходит к военным действиям и другим вопросам, полагается только на свои воспоминания и на рассказы придворных. В его рассказы вплетены также анекдоты, заимствованные из персидской псевдоистории, что сближает его с Ктесием, но тем не менее не лишает его рассказ исторической ценности.

Аристобул отправился в поход в качестве строителя и инженера. Его интересовали также вопросы географии и этнологии. Из похода он привез кое-какие записи, но первоначально не думал их публиковать. Однако появившаяся об Александре литература вызвала у Аристобула раздражение и недовольство различными романтическими преувеличениями. Восьмидесятилетний старик вскоре после 297 г. до н. э. решил сам написать правдивую книгу об Александре [88] Ps.-Lukian, Macrob., 22; Strabo XV, 699. . Подобно Онесикриту и Неарху, а также менее значительному Поликлиту, Аристобул уделял особое внимание описанию новых стран. Как писатель он не обладал выдающимся талантом. Критика Аристобулом предшествовавших авторов и добавленный им новый материал носят весьма заурядный характер. Так, Арриан в VII книге, основанной на работе Аристобула, в сущности просто передает ходившие в придворном лагере рассказы. К памяти Александра Аристобул сохранил самое благоговейное отношение. Он старался нарисовать его образ без каких-либо отрицательных черт.

Почти одновременно с этой книгой старый египетский царь Птолемей написал свой отчет о походах Александра. Несомненно, он появился позднее, чем произведение Аристобула. Птолемей был другом юного царя, впоследствии его адъютантом и телохранителем, членом штаба и полководцем, самым трезвым, осторожным, изворотливым и лояльным среди приближенных царя. Именно таким он и предстает перед нами в своем труде. Это относится и к набранной им научно-литературной форме, и особенно к лежащей з основе этой книги тенденции. Труд Птолемея больше, чем какое-либо другое произведение об Александре, основан на документах. Автор широко использует документы царской канцелярии, эфемериды, личные воспоминания, а возможно, и собственные записи. Много места в книге Птолемея отведено военным проблемам, административным вопросам, но описанием стран и народов автор не занимался. Главное же заключается в том, что Птолемей сознательно замалчивает все проблемы, связанные с личностью и целями Александра. Царь для него остается тем, кем был, когда Птолемей стал его адъютантом — верховным военачальником, приказы и желания которого не подлежали критике. С удивительным мастерством Птолемей отодвигает на задний план все, что проливает неблагоприятный свет на личность Александра, но при этом воздерживается и от панегирических преувеличений. Александр остается для него основателем эллинистического царства, и, как таковому, Птолемей отдает ему ту дань уважения, которого сам требовал от подданных. Там, где по ходу изложения автор выступает как действующее лицо, он становится болтливым и нескромным мемуаристом. Птолемей, впрочем, не создает выгодных для него легенд и выступает против льстивых искажений фактов, свойственных Кли-тарху. Он корректен и извращает истину лишь в той мере, в какой ее извращали штаб Александра и сам царь. Встречаются, правда, отрывки, где Птолемей раскрывает кое-какие тайны, которые скрывать дальше уже не имело смысла. В остальных же случаях он придерживается официальной версии, даже если фантазии царя при оценке вражеских войск оказывались поистине безудержными (а это случалось всегда при оценке численности противника). Хотя Птолемей часто цитирует официальные данные самого Александра, относиться к его сведениям нужно с такой же осторожностью, как и к данным, сообщаемым Цезарем. Опасаться следует не искажений, вкравшихся в традицию, а извращения истины, которое присуще диктаторскому режиму.