Николай Караченцов - Корабль плывет

До сих пор они оба — киевляне, причем Гоцуленко сейчас главный редактор украинского отделения «Московского комсомольца». У них на Украине своя редакция московской газеты. Его жена Танюша — очень милый человечек, тоже главный редактор, но детского журнала. То, что я сказал про бегающие глазки и заплывшие хари, это специально, ради красного словца, чтобы оттолкнуться от обратного. На самом деле глаза у него не бегающие, а спокойные. Поэт не выпячивается, он стесняется, он очень раним, и он — большая умница.

Композитор Владимир Быстряков окончил консерваторию сначала по классу фортепиано, потом композиторское отделение. Лауреат международных конкурсов. Как он свои «пальчики» помещает на клавишах, не представляю. Не хочу обидеть своего друга, знаменитого пианиста Володю Крайнева, сравнив его с Быстряковым, но, на мой взгляд, если исполнитель был лауреатом международных конкурсов, значит — близок к высшему исполнительскому уровню. Я думаю, что Володя сегодня лучший композитор, работающий для эстрады.

То, что сегодня происходит в Киеве, «вперед к рушникам и шароварам» — это, конечно, за гранью. Наверное, поэту трудно, потому что он пишет стихи на русском языке. Но тут тема другая, вряд ли в русле моих записок. А тогда я ездил в Киев каждый свободный день. Теща стала подозревать, что у меня там кто-то завелся. Я же ночами записывался в студии.

Быстряков готовил «болванку»: ритмическую структуру и гармонию. Дальше украшал ее под инструменты. Когда я приехал в Киев на первую запись, он в тот момент, когда я вошел в их дом, поднял на руки маленькую дочку: «Смотри и запоминай артиста Караченцова, когда ты вырастешь, он уже умрет». Вова — очень остроумный человек.

К поездке к композитору и поэту я готовился. Володя Камоликов, мой тогдашний аккомпаниатор, репетировал со мной несколько суток. Наконец я в Киеве… Визиты в эту столицу — особое дело. Через месяц со стопроцентной уверенностью я знал: в доме композитора вечером накроют стол — будем праздновать очередную победу! Потом меня внесут в поезд. Поездов через Киев в Москву ходила тогда туча, с десяток проходящих, и если на этот не успели, все схвачено комсомолом… Если не на варшавский, то на софийский. Но когда в первый раз приехал на студию, Володя говорит: «Коль, давай для разминочки запишем одну песню просто так». «Здравствуй, паяц», так песня называлась. С Быстряковым много работал Валера Леонтьев, «Куда уехал цирк» — это Володина работа. И он приблизительно в той же тематике написал песню, никакого отношения к пушкинскому циклу она не имела. Хорошая песня, ее забытый теперь перестроечный «Взгляд» несколько раз крутил в моем исполнении.

Для меня «Дорога к Пушкину» — значительный кусок жизни. Мне кажется, что история, которой мы занимались, может иметь долгое творческое продолжение. Она имеет право и на то, чтобы преобразоваться в музыкальный фильм. Диск, что мы записали, так и назывался «Дорога к Пушкину». Я даю его послушать друзьям только при одном условии: прошу в этот момент отключить все телефоны, потому что запись цикловая. Необходимо, чтобы одна часть за другой шли в связке, подряд. Под эту пластинку не получится потанцевать, лучше взять стакан водки и зажечь свечу.

Первым предложил спеть Коле Геннадий Гладков. Сначала в спектакле «Тиль», потом в фильме «Собака на сене», к которым Гладков написал музыку. И это было смело по тем временам. Ведь тогда было принято, что в кино поют профессиональные оперные или опереточные певцы, а актеры в кадре под фонограмму лишь имитируют пение.

У Коли было много учителей. Он всегда гордился, что ему довелось поработать с лучшими композиторами страны. Среди них были и «плеточники», как он в шутку их называл, — Максим Дунаевский, Владимир Быстряков, Лора Квинт. Они буквально с плеткой стояли над ним. «Если уж ты занимаешься этим делом, будь любезен пропеть этот фа диез так, как здесь написано. Не рядом, не близко, а чисто».

Надо сказать, что он глубоко проникался их творчеством, вживался в их музыку, пытаясь понять ее настрой и энергетику. Многие из них потом становились его друзьями: Максим Дунаевский. Лора Квинт, Володя Быстряков, написавший большой цикл к Пушкину. И независимо от того, где они сейчас живут — в Москве пли еще где-то — мы всегда вместе отмечаем все праздники: и Рождество, и Пасху, и Новый год. И случившаяся беда еще больше сблизила нас. Теперь с уверенностью можно сказать: все они — наши родные люди.

Очень плодотворным оказалось сотворчество Коли — а иначе это и не назовешь — с композитором Максимом Дунаевским. Он активно писал музыку для песен в кино, и их знакомство началось на съемочной площадке.

Несмотря на первые вокальные опыты с Гладковым, Коля до встречи с Максимом не представлял себе, как надо петь профессионально. И Максим много сил приложил, чтобы Коля овладел азами вокала. Он часто приходил к нам домой в Вознесенский переулок, чтобы репетировать с Колей. Учитель он был строгий, по справедливый. Иногда, когда у Коли что-то не получалось, он не выдерживал и начинал стучать по клавишам: «Коля, это вот так должно быть, так! Нужно найти другую манеру. Возьми чуть ниже. Вот так, так!» Или: «Коля, извини, ты кричишь, а не поешь. А надо с той же выразительностью эти ноты пропеть, а не проорать». Так говорил Максим.

Максим старался учить Колю только на лучших примерах. Он, скажем, рассказывал ему о том, как тщательно отбирал и оттачивал свои песни Марк Бернес. Максим узнал об этом от своего великого отца. Он и Колю научил так же серьезно относиться к музыке, к самой песне. И в этом, наверное, секрет успеха многих его песен, особенно цикла, который Максим и Коля написали в Америке на стихи Ильи Резника.

Трудной, но очень продуктивной была работа над песней на стихи Леонида Дербенева «Все, что память забывает». Я считаю, что это просто шедевр:

С Максимом Дунаевским и поэтом-песенником Наумом Олевым Коля тоже записал целый цикл. Там есть песни, которые я постоянно напеваю, когда еду в машине и получаю от этого огромное удовольствие…

Максим научил его работать над песней по-настоящему, вкладывать в нее свою душу. Благодаря ему, Коля нашел свою уникальную манеру исполнения: то хулиганскую, то шальную, то лиричную, то нежную, но всегда имеющую свое собственное лицо.

Для Коли песня — маленький спектакль. Он всегда ищет, как ее лучше сыграть, прожить эту роль. Коля стремится петь сердцем, душой. Так как пели Бернес, Утесов, Андрюша Миронов. Кстати, он много лет с удовольствием возглавлял жюри конкурса актерской песни имени Андрея Миронова. Ему всегда хотелось, чтобы этот жанр жил.