Виталий Никоненко - Николай Александрович Добролюбов

Попытавшись с позиций своей материалистической философии разработать социалистическое учение и приняв во внимание материальные потребности людей, Чернышевский тем самым осознал проблему превращения социализма из утопии в науку. С целью решения этой проблемы он был занят поиском реальных форм общественного материального быта, способных выступить основой будущих преобразований. В качестве таковых для него выступали сельская община и промышленная артель. Однако это не значит, что Чернышевский связывал свои надежды на социалистическое преобразование общества с существовавшей в его время забитой и отсталой русской сельской общиной, используемой помещиками в целях более эффективной эксплуатации крестьянства. Ее отсталость была очевидным фактом для всех мыслящих людей, более или менее знакомых с экономикой. Чернышевский полагал, что только безвозмездная передача всей земли крестьянским общинам создаст возможность развития по некапиталистическому пути, превращения общинного владения вне общественного производства в общинное владение с общественным производством, что и вызовет резкое повышение производительности труда. Убедившись в грабительском характере крестьянской реформы 1861 г., Чернышевский выступил за крестьянскую революцию, которая покончила бы с самодержавно-крепостническим строем и привела бы к разделу помещичьих земель среди крестьянских общин.

Несмотря на теоретическую глубину приведенных выше положений, при всех добавлениях, сделанных его учениками, концепция социализма Чернышевского в целом не вышла из рамок утопического социализма. Утопизм ее прежде всего заключался в переоценке возможностей русской общины устоять против натиска капитализма И выступить в качестве основы сокращенного пути России к социализму. Дальнейший ход исторического развития полностью опроверг эти надежды. К. Маркс и Ф. Энгельс допускали возможность перехода России к социализму, минуя капитализм, но необходимым условием такого перехода во второй половине XIX в. они считали победоносную пролетарскую революцию в развитых странах Европы, соединенную с крестьянской революцией в России (см. 1, 18, 545–546, 19, 116–121, 22, 443–444).

Как известно, Ф. Энгельс в качестве двух важнейших открытий К. Маркса, позволивших превратить социализм из утопии в науку, называл открытие материалистического понимания истории и раскрытие механизма прибавочной стоимости, этой «тайны» буржуазного прогресса (см. 1, 20, 26). Чернышевский только шел в направлении исторического материализма. В конечном итоге точка зрения антропологического материализма, проводимая им и его учениками в объяснении общественной жизни, наряду с ценными результатами в отдельных случаях неизбежно вела либо к натурализму, либо к идеализму.

Основой развития социологии Чернышевского в направлении исторического материализма выступала тесная связь теоретических воззрений с практически-политической деятельностью революционной демократии. Политическая позиция революционера-демократа, защитника интересов крестьянства, занятая Чернышевским, прямо обусловила формулировку им ряда важнейших теоретических положений, оказавших определяющее влияние не только на его собственную дальнейшую теоретическую работу, но и на формирование революционного мировоззрения Добролюбова. Во-первых, для осуществления будущего общественного устройства, согласно Чернышевскому, требуются определенные материальные и общественно-политические условия; необходимо, чтобы существующая форма общественного бытия была неблагоприятной для огромной массы населения, необходима высокая степень развития техники, орудий труда и т. п. Во-вторых, осуществление социалистического идеала Чернышевский связывал с деятельностью масс, овладевавших найденной социальной истиной. Борьба за осуществление социалистического идеала является проявлением классовой борьбы в современном обществе, и высшей формой ее является революция. Такая постановка вопроса обращала внимание на необходимость пропаганды социализма в массах, требовала организации политической партии и воспитания революционеров. В. И. Ленин писал, что от сочинений Чернышевского «веет духом классовой борьбы» (2, 25, 94).

В период созревания революционной ситуации в России на политическую арену выступают два выдающихся по своим способностям мыслителя, придавшие мировоззрению русской революционной демократии 50—60-х годов XIX в. относительно завершенный и цельный вид.

Идейная жизнь и политическая деятельность Добролюбова прошла рядом с Чернышевским. Он был бессменным сотрудником «Современника», у него был общий с Чернышевским круг друзей, их объединяли общие интересы. Не было такого положения в трудах Чернышевского, под которым не подписался бы Добролюбов, как и не было таких идей Добролюбова, которые не одобрял бы Чернышевский (см. 8, 206–207. 40. 66. 71. 85). Имеется много фактов, свидетельствующих о четком осознании Чернышевским и Добролюбовым полной идейной солидарности между ними.

История философии и общественной мысли знает примеры подобного творческого сотрудничества и единомыслия, однако совсем немного в истории случаев, когда бы такое сотрудничество объединяло людей, рапных по таланту, способных удачно распределять спои задачи и счастливо дополнять друг друга. В этом случае перед историко-философской наукой не стоит проблема определения приоритета одного мыслителя над другим; от нее требуется всеобъемлющее воспроизведение и объяснение философского мировоззрения, выработанного ими совместно.

Между Чернышевским и Добролюбовым существовало распределение обязанностей в редакции «Современника», «своего рода разделение труда соответственно различию их темпераментов и способностей» (82, 102; см. также 7, 25, 62, 58). После прихода в редакцию Добролюбова Чернышевский продолжал писать по вопросам филосотии, политэкономии, политики, социологии. Добролюбов сосредоточил свое внимание на критической деятельности, а также возглавил сатирическое приложение к журналу «Свисток». Подобное разделение труда кроме субъективных причин имело и определенные объективные основания. Здесь отразился факт резкого усиления идейно-теоретической борьбы между противоположными политическими лагерями в условиях острого кризиса крепостнической системы и созревания революционной ситуации в стране. В этой обстановке возрастал круг задач идеологов революционной демократии. Требовалось вести борьбу с попытками либералов и консерваторов подчинить своему влиянию литературу, искусство, философию, общественные науки. Эта борьба приводила к ясному осознанию партийности идеологии и литературы и требовала активного использования для достижения практически-политических целей указанных форм общественного сознания. Статьи в русских журналах 50—60-х годов, писал С. А. Вепгеров, «как будто трактовали о Тургеневе, Островском, Гончарове, а на самом деле это были лирические манифесты того или другого мировоззрения» (13, 29). С другой стороны, в отмеченном разделении труда отразился факт осознания вождями русской революционной демократии необходимости перехода от теории к практике.