Авраам Шварцбаум - Бамбуковая колыбель

Постарайтесь понять, что дело тут не в расе — ничто не изменилось бы, если бы ваш ребенок был не китайцем, а, скажем, эскимосом или негром.

Единственное по-настоящему существенное обстоятельство — это образ жизни семьи, в которой ребенок будет жить после гиюра . В данном случае все довольно ясно — ваша семья не является религиозной еврейской семьей, соблюдающей заповеди, не правда ли?»

«Иными словами, вы отказываетесь произвести гиюр ?»

Я был искренне поражен. Мне казалось, что мы, евреи, должны быть счастливы принять в свои ряды всякого нового члена.

«Именно так, — подтвердил рабби Бергер. — Если, однако, вы начнете изучать Тору и жить согласно ее законам, мы всегда сможем вернуться к этому вопросу.»

«А что означает такое превращение?» — не отступала Барбара.

«Мы уже упоминали соблюдение субботы и кашрута . Есть и другие законы, требующие, в частности, соблюдения приличий в одежде и речах, выполнения заповедей, связанных с различными праздниками, обязательного произнесения молитв и накладывания тфилин . Это, конечно, лишь малая часть того, что требуется от религиозного еврея. В целом. Тора требует исполнения 613 мицвот . Их изучение требует определенных усилий и времени, но зато оно и вознаграждается соответственно.»

«Понятно, — сказала Барбара упавшим голосом. — Ну что ж, большое спасибо вам за время, которое вы на нас потратили.»

Я пожал рабби руку, и мы с Барбарой вышли на улицу.

Оказавшись за дверью, Барбара сказала:

«Все, что он сказал, звучит вполне здраво, но его требования просто несуразны. Я даже не представляю, с чего мы могли бы начать!. Но что же мы теперь будем делать?»

«Ну, это-то просто! — воскликнул я, надеясь подбодрить ее своим бойким тоном. — Мы отправимся к консервативному раввину — тому, что возглавляет “Детей Истины”!

ПОЙМАВ ПО ТЕЛЕФОНУ секретаршу консервативного раввина, я договорился о встрече с ним в тот же день, в два часа пополудни. Мы отправились к нему сразу же после ланча.

Синагога Бней Эмет размещалась во внушительного вида каменном здании, стоявшем на углу обычной жилой улицы и окруженном поднимавшимися одна над другой зелеными лужайками и красивыми, аккуратно подстриженными деревьями.

Кабинет рабби, в отличие от кабинета его ортодоксального коллеги, представлял собой просторную, обитую дубовыми панелями комнату в учебном крыле синагоги. На стене, в аккуратных рамочках, висело множество дипломов и удостоверений.

Два самых эффектных из них свидетельствовали о том, что хозяин кабинета получил раввинское звание в Еврейской Теологической Семинарии, а докторскую степень по истории — в Колумбийском университете. Прочие дипломы констатировали его членство во всевозможных религиозных и филантропических обществах. Сам рабби, доктор Гирш, был высоким, почтенного вида человеком лет пятидесяти пяти.

Его лицо обрамляли элегантные седые бакенбарды и небольшая бородка. Мы уселись в удобные кресла, а Хсин-Мей вполне удовольствовалась лежавшим на полу толстым ковром.

Я еще раз произнес заранее заготовленную речь: рассказал о том, как нашел Хсин-Мей на вокзале, и сообщил, что мы хотим обратить ее в иудаизм. Рабби Гирш нисколько не замешкался с ответом.

«Просто поразительно! — сказал он с энтузиазмом. — Меня всегда очень интересовала китайская история. Вам известно, наверное, что в Кайфенге, в глубине континентального Китая, в свое время существовала довольно крепкая община китайских евреев? У меня была возможность увидеть созданный ими свиток Торы во время моего недавнего визита в Цинциннати.»

«Да, конечно, рабби, — сказал я. — Я читал об этом. Вся эта история очень интересна, но, к сожалению, сегодня от этой некогда процветавшей общины не осталось и следа. Может быть, от нашей дочери со временем произойдут новые поколения китайских евреев… но это, кстати, возвращает нас к вопросу о ее гиюре.»

«Ах да, гиюр… На мой взгляд, с ним не должно быть проблем. Я с удовольствием подготовлю все необходимые документы, удостоверяющие, что она еврейка.»

Барбара была ошеломлена.

«И для этого не потребуется даже погружение в микву?» — спросила она.

«Ну, если вы настаиваете, мы можем договориться, чтобы ее окунули в плавательный бассейн в Еврейском общинном центре…»

По выражению лица моей жены я понял, что она растеряна не меньше моего.

«И это будет считаться гиюром?»

«Есть несколько авторитетных высказываний, которые можно трактовать как разрешение использовать плавательный бассейн в качестве миквы, — доверительно сказал рабби.

— В общем, когда вы решите приступить к делу, созвонитесь, пожалуйста, с моей секретаршей. Она даст вам бланки, которые необходимо заполнить. Как только вы сообщите ей все эти данные, я сразу же подготовлю требуемые документы. Ну и конечно, вам придется заплатить небольшую сумму — административные расходы, вы понимаете!»

Это-то мы понимали.

«Насколько я понимаю, вы совсем недавно в нашем городе, — продолжал рабби, — и, скорее всего, еще не принадлежите ни к одной общине. Мы будем рады, если вы серьезно обдумаете возможность присоединиться к Бней Эмет . Могу вас заверить, что в общине, объединяемой нашей синагогой, состоит много таких же интеллигентных семей, как ваша, и вообще — мы самая большая еврейская община в городе. Моя секретарша, мисс Гольдберг, может дать вам всю необходимую справочную литературу.»

«Благодарю вас, рабби, — сказал я. — Если я правильно вас понял, вся процедура гиюра заключается в заполнении определенных документов?»

«Совершенно верно, — ответил он. — Как я уже сказал, вы должны будете сообщить нам некоторые данные, — в частности, ваши еврейские имена и имена ваших родителей, — но, в общем, все это совсем не сложно. А сейчас, извините, — через несколько минут у меня назначено еще одно свидание. Впрочем, я буду рад встретиться с вами в самое ближайшее время и несколько основательнее обсудить ваши впечатления о Китае и ваш взгляд на китайскую культуру. Всего хорошего — и добро пожаловать в нашу синагогу!»

Барбара взяла у секретарши набор брошюр, распространявшихся среди членов синагоги. На обратном пути мы заглянули в некоторые учебные классы и ознакомились с содержанием прикрепленных к стенам информационных бюллетеней.

ТОЛЬКО ПО ДОРОГЕ домой я дал волю обуревавшим меня чувствам:

«Если послушать рабби Гирша, то принять иудаизм так же просто, как войти в распахнутую дверь. В том, что он сказал, вообще много странного, но это, пожалуй, удивительнее всего. Его подход к вопросу о гиюре показался мне несерьезным, даже поверхностным! Знаешь, получить американское гражданство — и то, по-моему, сложнее. Я как раз на прошлой неделе звонил в Отдел иммиграции и натурализации — хотел узнать, что необходимо сделать для натурализации Хсин-Мей. Оказалось, что, прежде всего, нужно подождать три года. Затем необходимо будет представить подлинные документы, удостоверяющие наше собственное гражданство. Далее предстоят еще юридическая процедура и церемония присяги, которую антрополог назвал бы “инициацией”. У первобытных племен таким образом отмечали переход из одного статусного состояния в другое.»