Владилен Воронцов - Судьба китайского Бонапарта

Впервые за многие годы западная община в Шанхае, оказавшись перед лицом роста революционных волнений и приближения НРА к городу, решилась на необычный шаг. По ее инициативе представители китайского бизнеса были приглашены на обед в один из лучших отелей. Англичане, воспитанные в духе классических традиций Британской империи, считали неприемлемым для себя сидеть рядом с желтолицым. Но надвигавшаяся буря на время как бы нейтрализовала расистский угар и согнала в одну лодку знатных тузов иностранного и китайского делового мира. Все с вниманием выслушали американского главу иностранного муниципального совета. Он с тревогой взывал к китайским капиталистам: настало время «объединить усилия против большевизма», китайские бизнесмены гораздо лучше выступят в роли лидеров, нежели «сумасшедшие… революционеры».

В городе активизировались профсоюзные объединения, находящиеся под контролем чанкайшистов. Действовали они весьма активно, но только не в организации стачечной борьбы. Они сосредоточили свои усилия на подготовке встречи армии Чан Кайши. Чжоу Эньлай со своими соратниками готовил восстание, а гоминьдановские крикуны пытались подготовить условия для передачи китайской части города Чан Кайши. Рабочие отряды оккупировали полицейские участки, небольшой арсенал, почту, железнодорожную станцию… Все это задержало вступление войск Чан Кайши в город. Международный сеттльмент операция не затронула.

Главнокомандующий понимал: нельзя решить силовым путем проблему профсоюзов, борьбы рабочих и крестьян.

К весне 1927 г. организации Генерального совета шанхайских профсоюзов (создан в 1925 г.) объединяли более 300 тыс. рабочих. В вооруженных рабочих дружинах состояло до 3 тыс. готовых к защите своих интересов бойцов.

Чаи Кайши охотно выступал на «приветственных» митингах, которые в конце концов заканчивались избиением левых. В то время как главнокомандующий, маскируясь революционными лозунгами, двигался к Шанхаю, его ставленники обрушивались на профсоюзных активистов, на всех, кто хоть как-то симпатизировал уханьскому правительству. Жертв террора часто водили по улицам, подвергали всяческим издевательствам, а сопровождающие визгливо проклинали «красных». Чан прославлял усилия рабочих в борьбе за свои права, а сам сразу же по вступлении 26 марта в Шанхай стал опираться на подпольный мир города для подготовки решающего удара по противникам.

И если в Шанхае иностранные концессии оказались в безопасности, сложнее выглядело положение иностранцев в Нанкине.

Чан Кайши встретил с раздражением вести о столкновениях с иностранцами в Нанкине и обстреле этого города из орудий подошедших по Янцзы американских и английских кораблей. В его планы не входили какие-либо серьезные стычки с иностранными державами.

Прибыв в Шанхай, главнокомандующий решил без промедления вступить в контакт с англичанами, пригласив прежде всего к себе представителей лондонской печати, но все английские корреспонденты отказались иметь с ним дело. Было решено дать интервью шанхайской печати. Комментируя заявление Чан Кайши, корреспондент «Дейли телеграф» не стал сдерживать себя в выражениях: «Я тщательно читал этот странный документ, свидетельствующий о том, что умственные способности Чан Кайши немногим превышают умственные способности среднего кули» [37] Цит. по: Правда, 1927. 2 апреля. . В оценках английского радетеля интересов британской короны не могло, конечно, не присутствовать и чувство расового превосходства, но они отражали настроения в иностранной колонии, относящейся с подозрением к лидеру Гоминьдана. Чан Кайши считал своим долгом развеять такого рода настроения. Он обещает принять необходимые меры по охране иностранной собственности, реорганизации военных отрядов, руководимых коммунистами.

«Нет необходимости иностранным державам, — делал он успокоительные заверения на пресс-конференции 31 марта, — посылать войска или боевые корабли в те местности либо города, которые должны быть взяты под контроль НРА, поскольку мы берем полную ответственность по защите жизней и собственности иностранных граждан… Это правда, что мы намереваемся отменить неравноправные договоры и пересмотреть все иностранные концессии. Но мы сделаем это не путем применения военной силы или толпы, а путем использования дипломатических каналов» [38] Furuya К. Op. cit. Р. 118. .

Американская сторона предпочла преподнести обстрел Нанкина как можно в более элегантных выражениях. Это был всего лишь «заградительный огонь», имеющий целью предотвратить гибель американских граждан.

1 апреля 1927 г. уханьское правительство лишило Чан Кайши поста главнокомандующего НРА. «Это не мое личное дело, — реагировал Чан, — это ответственность, которую я взял и отнюдь не вправе снять с себя. Я взял обязательство довести Северный поход до успешного конца. Это обязательство я выполню». [39] Ibid. Р. 202. За его плечами стояли верные ему войска, хотя политическая обстановка, казалось, не совсем благоприятствовала достижению основных целей.

В начале апреля 1927 г. в Шанхай возвращается из-за границы Ван Цзинвэй. Чан Кайши старается делать все, чтобы склонить Ван Цзинвэя на свою сторону, поскольку понимает: от позиции последнего во многом зависит его собственное положение. В заявлении по случаю возвращения своего соперника он отметил: «После годового отпуска по болезни председатель Ван Цзинвэй вернулся на родину. Его отсутствие чрезвычайно ощущалось и отразилось на важнейших моментах политики партии и правительства. Массы жаждали его возвращения. Я неоднократно посылал ему телеграммы, умоляя его вернуться. Его возвращение — величайшее счастье. Ван Цзинвэй — наиболее верный партии товарищ. Он — мой учитель и друг». Это была ложь во имя целей политической борьбы. Чан Кайши объявил: Ван Цзинвэю принадлежит политическая, как наиболее важная, власть (гражданские вопросы, финансы, внешняя политика). «Я же буду руководить только армией!» [40] Цит. по: Правда, 1927. 6 апреля. — заключил Чан Кайши. Да и мог ли он упустить из своих рук главное орудие власти?

С 5 по 8 апреля между Чан Кайши и Ван Цзинвэем состоялась серия совещаний, обсуждались условия достижения какого-либо компромисса с уханьским правительством. Во время встречи генерал уговаривал Вана: «Не нужно, ни в коем случае нельзя вам ехать в Ухань… Если вы поедете туда, — заявил Чан, — то вы возьмете на себя ответственность за раскол партии».

Подготовленные Чан Кайши условия примирения с Уханем выглядели скорее как ультиматум, нежели как приглашение к достижению компромисса. Выдвигались требования о передаче контроля над рабочими организациями главкому, отмене постановлений, принятых в Ухане. Оппозиция отказалась их принять. На этот отказ, видимо, рассчитывал Чан Кайши, поскольку одновременно вел активные переговоры с главарями тайных обществ, вожаками люмпенов Шанхая. Среди них были Хуан Цзинжун, Чжан Сяолинь, известный король наркоманов, Ду Юэшэн, главарь общества «Зеленых». Речь шла, помимо прочего, о создании специальных отрядов «защитников Цзяна» (Чан Кайши). Головорезам из этих отрядов вменялось выявлять и уничтожать вожаков левого движения, коммунистов. Мафия заручилась поддержкой дипломатических представительств. Расчет гангстеров на щедрость иностранных дельцов оправдался. В их распоряжение из иностранных концессий потекли оружие и деньги.