Леонид Механиков - Полёт:Воспоминания.

Тут же доклад на КП части подполковнику Сергею Гайдерову.

Находившийся с ним главный инженер части майор Василий Боровцов порекомендовал: «Посмотрите на угол запрета». Случилось то, что бывает крайне редко: кабина наведения оказалась между ракетой и самолётом - у Воронова полегчало на сердце, причина задержки объективная. А тем временем первая ракета настигла цель. Ракета взорвалась позади самолёта, её осколки пробили хвостовое оперение и крылья (радиус поражения осколками ракеты комплекса С-75 - до 300 метров), но не затронули кабину. Машина клюнула носом. Френсис схватился левой рукой за ручку дросселя, правой держась за штурвал. Самолёт сотрясали сильные удары, бросая пилота по кабине. Крылья оторвались.

Задрав нос к небесам, изуродованный фюзеляж штопором шёл к земле. Пауэрс даже не попытался взорвать самолёт (кнопка находилась рядом с креслом), хотя в соответствии с инструкцией обязан был это сделать. Взрывчатка разнесла бы на мелкие куски не только машину, но и пилота. И он решил выбраться из падающей машины, воспользоваться парашютом, это ему удалось. А за секунды до этого капитан Николай Шелудько - командир соседнего ракетного дивизиона получил приказ обстрелять U-2 ещё раз - требовалась гарантия в поражении. Дивизион дал залп. Ракеты уже пришлись по обломкам самолёта. На экранах локаторов цель растворилась в помехах. Офицер наведения боевого расчёта, которым командовал Михаил Воронов, старший лейтенант Фельдблюм решил, что их применил противник, увильнувший каким-то образом от ракеты. Дескать, лётчик самолёта-нарушителя выбросил контейнер с металлическими лентами, отсюда и помехи на экране локатора.

Воронов согласился с этой оценкой. Сам Михаил Романович рассказывал так: «На самом деле экран локатора забили отметки от обломков самолёта, тем более что после залпа дивизиона Шелудько их стало ещё больше. Через минуты мы поняли это, да и осколки уже падали на землю. Доложил на КП полка, оттуда выше. Но там сочли, что всё же противник, прикрываясь помехами, продолжал полёт. Словом, окончательный доклад об уничтожении U-2 последовал только тогда, когда был задержан Пауэрс, примерно через полчаса». Более 30 минут после уничтожения американского самолёта-разведчика на КП полка, а также на КП армии ПВО считали, что он продолжает полёт. Специалистов радиотехнического батальона (его возглавлял подполковник Иван Репин), который выдавал для командных пунктов радиопозывную обстановку, также смутили пассивные помехи. А потому перед лётчиками-истребителями Борисом Айвазяном и Сергеем Сафроновым, вышедшими в новый район, задача стояла прежняя - при обнаружении атаковать противника. «На очередном вираже, - поясняет Айвазян, - я передал Сергею команду оттянуться назад, мол, если в 2-3 минуты не обнаружим вражеский самолёт, будем садиться, причём с прямой, то есть без традиционного круга над аэродромом». Сафронов не отозвался, связь с ведомым оборвалась. Айвазян увидел в чистом небе необычное облачко, резко спикировал. Это ему спасло жизнь, он смог уйти от настигавшей его ракеты. В беседе с Борисом Айвазяном поинтересовался: «Опыт помог?» «В какой-то мере, но больше - случайность, - ответил он. - Необычное облачко вселило в меня тревогу, однако не предположение о том, что взорвался самолёт Сергея. Не было для этого причин. От чего он может взорваться? А резко спикировал потому, что привычка сказалась. Во время учебных полётов я месяцев шесть выполнял роль цели, меня перехватывали товарищи по полку. Чаще просили подольше подержаться на высоте. Садиться порой приходилось почти с пустыми баками, всё время увеличивая угол падения, почти падая. В тот раз я так и решил приземлиться, применив наработанный приём. «Захватить», видимо, ракетчикам было меня трудно, резкое пикирование - есть резкое пикирование, своего рода противоракетный манёвр...» В зенитном ракетном дивизионе, которым командовал майор А.Шугаев, восприняли появившуюся отметку от истребителей за вражескую цель, которая снизилась до 11 тысяч метров.

Доложили на КП, оттуда пришло распоряжение генерал-майора Ивана Солодовникова на открытие огня по... МиГам. Об уничтожении U-2 майор Воронов доложит чуть позже.

Ещё раз слово предоставляем Игорю Ментюкову: «На аэродроме после посадки, прямо у самолёта, меня встречало несколько полковников и двое в штатском. «Садитесь, - говорят, - поедете с нами на КП». Но тут кто-то из встречающих увидел, что в нескольких километрах с неба падает что-то блестящее. Спрашивают у меня, что это может быть. Я вопросом на вопрос: «МиГи давно взлетели?» Гул их был слышен, и я предположил, что МиГи сбросили баки. Однако позже выяснилось, что падали осколки самолёта-шпиона Локхид U-2. Приезжаем на КП, мне подают телефонную трубку, на проводе заместитель командующего авиацией Войск ПВО генерал Семёнов.

Говорит: «Савицкий надеялся на вас, Ментюков». Ответил ему, как наводили, дескать, так и действовал. Не договорил, как на экранах локатора опять появилась цель. Меня спрашивают: «Готов ещё раз взлететь?» «Какой может быть разговор» - отвечаю...» К тому времени U-2 был уничтожен. Но об этом на КП армии ПВО не знали, Воронов, повторюсь, промедлил с докладом примерно 30 минут. В дивизионе, которым командовал майор А.Шугаев, за цель приняли вылетевших на перехват U-2, пару самолётов МиГ-19, пилотировавшихся капитаном Борисом Айвазяном и старшим лейтенантом Сергеем Сафроновым. И открыли огонь. Одной из ракет самолёт Сергея Сафронова был сбит, лётчик погиб. Борис Айвазян сманеврировал, и ракета прошла мимо. Всего в ходе пресечения полёта самолёта-шпиона было выпущено 14 зенитных ракет.

«Только сел в самолёт, - говорит Игорь Ментюков, - как слышу, что Борис Айвазян просит отозваться своего напарника, Сергея Сафронова. Но тот молчал. После взлёта и мне поручили войти в связь с Сафроновым. Я начал звать его, но...

На КП армии вскоре поняли, что случилось (майор Воронов доложил: цель уничтожена, спускается парашютист, о поражении цели на командный пункт сообщили и из дивизиона майора Шугаева), и больше никаких указаний не давали. Я ещё несколько минут шёл по курсу. Вскоре я получил команду на посадку, тем более что взлетел без подвесных баков».

Сергей Сафронов погиб на виду у многих уральцев - жителей Верхнего Уфалея, спешивших на первомайскую демонстрацию. Самолёт Сергея упал в десяти километрах от аэродрома, неподалёку на парашюте опустился и он сам - мёртвый, с огромной раной на боку. Возможно, катапульта сработала от детонации, а может пилот сам сумел в последние мгновения привести её в действие - установить это многочисленные комиссии не смогли. Сергею Сафронову в день гибели не исполнилось и тридцати, он ровесник Френсиса Пауэрса.