Владимир Артамонов - Земля и небо Водопьянова

Водопьянов, когда прибыл в Хабаровск, все сделал тек, как советовал Куйбышев: прежде чем полететь в сторону Чукотки, облетал самолет, проверил его и воздухе. По его мнению, самолет работал, «как хорошие часы». Летчик был уверен в нем.

Наверное, правильно сделали, что решили для спасения людей использовать разные марки самолетов: возможно, в сложных погодных условиях какой-то из них выйдет из строя, зато другой покажет себя с лучшей стороны. Например, Доронин и Галышев, отправившиеся в путь вместе с Водопьяновым, летели на самолетах ПС-3 (АНТ-3), а Водопьянов на П-5 (Р-5).

Дальнейшие события разворачивались так.

Погода поначалу не вызывала беспокойства, но после взлета повалил такой снег, что самолетам пришлось снизиться до пятидесяти метров и лететь над самым Амуром, где берега иной раз выше линии полета Михаил Васильевич пропустил товарищей вперед. Но вскоре видимость ухудшилась, самолетов не стало видно, и тогда Водопьянов забеспокоился — как бы не столкнуться с товарищами. Тогда и решил он вернуться обратно в Хабаровск. Лучше переждать пургу, пусть стихнет. И тут вдруг перед самым носом пересекает дорогу ПС-3. Михаил Васильевич рванул ручку на себя и, поскольку скорость была хорошая, сразу ушел в облачность и потерял землю.

«В этом полете, — рассказывал Водопьянов, — я… обдумывал каждый шаг. Я как бы переродился в этом великом полете, думал только о том, как вернее долететь до челюскинцев и оказать им помощь».

Когда прилетел в Николаевск, узнал, что товарищи последовали еще дальше по маршруту. Что делать? Решил: надо лететь к острову Большой Шантар. Все время внимание, внимание… На высоте трех тысяч метров под крылом проплывают облака, а внизу, закрытые туманом, притаились скалы. Ничего не остается, как действовать наудачу. Но при этом он дал себе такую установку: если через пятнадцать-двадцать минут не покажется просвет в облаках, придется вновь возвращаться назад. «Помните, что вас на льдине ждут люди…» — вновь и вновь слышалось ему.

Над Шантарами в основных баках кончился бензин, мотор заглох. У Михаила Васильевича выступил даже холодный пот. Но волнение оказалось излишним: бензин был в других баках, при переключении он вновь стал поступать в мотор и мотор заработал. А тут показалось в облаках и «окно». Водопьянов облегченно вздохнул. Приземлившись и переночевав в Шантаре, сразу полетел в Охотск, где и настиг своих товарищей.

Летели уже все вместе, при хорошей видимости. Только все же доверяться этой видимости на Дальнем Востоке не стоит. Над Японией начался тайфун, его волны докатывались и до этой местности: самолеты кидало вниз-вверх с большой амплитудой. Скорость упала до ста километров в час. На дальнейшем отрезке пути, от бухты Нагаева до Гижиги, тоже вовсю кружила пурга. Но Водопьянову удалось все же посадить самолет в Гижиге, а вот его товарищам — нет: был риск столкновения, пришлось вернуться в Нагаево.

Базу спасательной экспедиции перевели в Ванкарем. Льдина теперь дрейфовала на запад, от Ванкарема до нее становилось ближе. Но в связи с переменой местонахождения базы пришлось внести коррективы маршрут следования. 28 марта группе Каманина, с учетом изменившихся обстоятельств, надо было лететь через Анадырский хребет. Это на шестьсот километров короче, чем если идти в обход Чукотского полуострова, минуя хребты, высота которых достигает высот пятьсот — тысячи восемьсот метров. В непогоду они закрыты облаками, и это особенно опасно. Да и протяженность всего Чукотского нагорья немалая — почти четыреста пятьдесят километров. Сплошные неровности. Но все же Каманин с группой решил попробовать… То и дело пережидая разбушевавшуюся жестокую пургу, группа несколько раз пыталась перелететь хребет, но это не удавалось. Так и пришлось лететь в обход. Потом они попали в пургу, надолго засели, о группе ничего не было известно, хоть посылай ее розыски. Только какое-то время спустя стало известно об их судьбе. Продолжить путь из всей группы в обход смогли лишь Каманин и Молоков. Обогнул Чукотский полуостров, они достигли Уэлена, откуда направились в Ванкарем, а потом, в тот же день, 7 апреля, в лагерь Шмидта.

Время подвигалось к весне. Ледовую площадку в лагере Шмидта, на которую 5 марта опустился Ляпидевский, разломило напором льдов. Лед под бараком и кухней треснул. Пришлось срочно переносить строения на другое место. Подыскивали и новый аэродром (а всего их было построено там пятнадцать), разрушали его. Аэродром находился в пяти километру от лагеря…

На новой базе в Ванкареме аэродром то и дело засыпало снегом, и его постоянно расчищали местность жители, специально выделенные для этого. Но самолете задерживались. Прилетят ли они вообще?! Уже насту пил апрель, а вместе с ним минуло более полутора месяцев, как люди на льдине. Удалось вывезти только женщин и двух малышей. Когда же остальным придет помощь?!

К этому же времени Водопьянов с товарищами добрался до Анадыря. Но вновь закапризничала погода и пришлось сидеть шесть суток. Наступило уже 11 апреля — скоро два месяца, как люди терпят бедствие а вылететь невозможно. Была не была — Водопьянов решил рискнуть, — сколько можно ждать?! Полетит пока один: другие самолеты неисправны. Потом догонят его. Надо разведать путь через Анадырский хребет пробить дорогу туда товарищам во что бы то ни стал Ведь на шестьсот километров короче будет путь, скол ко выиграешь времени!!!

Через много лет начальник Управления полярно, авиации М. И. Шевелев вспоминал:

«Полет Водопьянова на советской машине П-5 Хабаровска, минуя Охотск и Анадырь, через Анадырский хребет был выдающимся полетом, и он всех окрылил. Всем стало ясно, что Арктика теперь доступна сразу во всех направлениях».

Полярный летчик М. Н. Каминский добавлял:

«Я работал на Чукотке и знаю, что такое преодолеть Анадырский хребет. Там погибли целые экипажи…»

Под крылом различались уже очертания Чукотки. Ветром чуть снесло самолет к мысу Северному (сейчас это мыс Шмидта). Пришлось заночевать, а утром, 12 апреля, лететь в Ванкарем, который находится отсюда всего в двадцати километрах. Однако Ванкарем Водопьянов из-за дымки не заметил, пролетел мимо. Хорошо, что увидел возвращавшуюся по берегу группу уже спасенных челюскинцев, это помогло сориентироваться.

Прилетев туда, Водопьянов сразу, не теряя ни минуты, отправился на льдину. По дороге в лагерь Шмидта он увидел внизу жуткие нагромождения льдов. «Если остановится мотор, — писал он потом, — разобьешься наверняка. Но об этом я не думал. Я смотрел вперед, я ждал, что на горизонте покажется черный дым oт костра, разведенного в лагере. Глаза устают от напряжения, слезятся, ничего не видно. Протру глаза, даю им немного отдохнуть и опять внимательно смотрю вперед. И вдруг ровно через сорок минут полета справа от курса показался долгожданный черный дым. Я даже закричал «ура» от радости».