Георгий Чулков - Жизнь Пушкина

Кто были учителями Пушкина? О них мы почти ничего не знаем. Эмигрант граф Монфор, потом какой-то Руссло, писавший плохие стихи и не одобрявший поэтических опытов Пушкина, какой-то Шедель, англичанка мисс Белли и гувернантка Анна Ивановна, впоследствии давшая повод поэту в черновой программе его воспоминаний сделать помету: «первые неприятности — гувернантки…»

Диакон Александр Иванович Беликов, окончивший Славяно-греко-латинскую академию [97] Славяно-греко-латинская академия — первое высшее общеобразовательное учебное заведение в Москве. Основана в 1687 г. , учил его русской грамматике и правилам «православного» вероисповедания. Если в лицее Пушкин и преувеличил несколько свое неведение закона Божия, уверяя в стихах, что он никогда не мог выучить наизусть «Отче наш» и «Богородицу», то все же, вероятно, это признание не так уж было далеко от истины. Диакон Беликов был, по-видимому, одною из тех «духовных особ», которые были по вкусу тогдашним российским дворянам: он умел быть светским, мило спорил с вольнодумцами французами и издал книжку «Дух Массильйона». Эта книжка отвечала настроениям тех семейств, которые находили приличным отдавать своих детей в католический пансион, где внушались воспитанникам соответствующие идеи. Католические патеры казались более изящными, чем русские попы.

На семейном совете решено было отдать Пушкина в петербургский закрытый пансион отцов иезуитов, где воспитывались дети русских аристократов. Но планы эти неожиданно изменились. Стало известно, что под Петербургом, в Царском Селе, открывается привилегированное учебное заведение на каких-то совсем новых началах и что в это заведение попасть великая честь. Сергей Львович и Надежда Осиповна очень заинтересовались этой «лицеей», как еще тогда называли новое учебное заведение.

По-видимому, первоначальный проект лицея был составлен директором департамента министерства народного просвещения И. И. Мартыновым [98] Мартынов Иван Иванович (1771–1833) — директор департамента народного просвещения, эллинист и латинист. не без руководства и указаний М. М. Сперанского [99] Сперанский Михаил Михайлович (1772–1839) — российский государственный деятель, граф. С 1808 г. советник Александра I, автор плана либеральных преобразований. В 1812–1816 гг. в результате интриг противников находился в ссылке, в 1819–1821 гг. — генерал-губернатор Сибири. . В основу этого проекта была положена идея чуть ли не Лагарпа [100] Лагарп Жан Франсуа де (1739–1803) — французский драматург и теоретик литературы. Его главное литературно-критическое произведение «Лицей, или Курс древней и новой литературы» в 16 томах. Пушкин долгое время пользовался им как справочным пособием. . Этот проект отвечал либеральным мечтаниям Александра I [101] Александр I Павлович (1777–1825) — российский император с 1801 г. , но ко времени его осуществления эти мечтания, как известно, увяли, не расцветши. К тому же Сперанский утратил свое значение и вскоре оказался в опале. Проект попал на утверждение графа А. К. Разумовского [102] Разумовский Алексей Кириллович (1748–1822) — граф, министр народного просвещения (1810–1816). и претерпел серьезные изменения. В это время шла борьба между иезуитами и вольнодумцами. В своем доносе 1826 года «Нечто о Царскосельском лицее и о духе оного» Булгарин [103] Булгарин Фаддей Венедиктович (1789–1859) — журналист, романист, редактор «Северного архива» (1822–1825), «Литературных листков» (1823–1824), создатель «Северной пчелы» (1825–1859), «Сына отечества» (1825–1839). Пушкин неоднократно давал в эпиграммах и статьях памфлетную характеристику его общественной и литературной позиции. указывает на мартинистов [104] Мартинисты — последователи французского теософа Сен-Мартена (1743–1803). В его учении политическим идеалом провозглашалась теократическая монархия. Оно пользовалось успехом у русских масонов конца XVIII века и мистиков-идеалистов первой трети XIX века. как на источник той педагогической системы, которая положена в основу лицея. Либералы александровской эпохи почти все были масонами. Наиболее способный из директоров лицея, Е. А. Энгельгардт [105] Энгельгардт Егор Антонович (1775–1862) — директор Лицея в 1816–1822 гг. , член Великой ложи «Астрея», поддерживал эти традиции. После расправы с декабристами (он был тогда в отставке) ему пришлось выступить с полемикой, когда изгнанные из Петербурга иезуиты в заграничной прессе указывали на лицей как на рассадник масонского вольнодумства.

Господам Пушкиным надо было решить, куда отдавать сына — в иезуитский пансион, где, между прочим, начал свое учение П. А. Вяземский, или в этот новый лицей. По-видимому, у легкомысленных родителей поэта не было никаких серьезных мотивов для предпочтения того или другого учебного заведения. Дело было решено благодаря личным отношениям и связям. С директором будущего лицея В. Ф. Малиновским [106] Малиновский Василий Федорович (1765–1814) — первый директор Царскосельского лицея. и особенно с его братом, Алексеем Федоровичем [107] Малиновский Алексей Федорович (1760–1840) — начальник Московского архива Министерства иностранных дел. , начальником московского архива иностранных дел, Пушкин был знаком. Усердно хлопотал об этом деле А. И. Тургенев [108] Тургенев Александр Иванович (1784–1845) — директор Департамента духовных дел и член комиссии для устройства евреев (1810–1824), поэтому в стих. Пушкина «Тургеневу» (1817) назван «покровителем попов, евреев и скопцов» и «гонитель иезуитов» (как автор указа 1815 г. об изгнании их из России). Камергер, брат декабриста Н. И. Тургенева. Его письма из Парижа Пушкин печатал в «Современнике» (№ I) под заглавием «Хроника русского в Париже». , который за год до того был назначен директором департамента духовных дел. Он был, как известно, ревностный «гонитель иезуитов» и даже позднее, к 1815 году, редактировал указ об их официальном изгнании. Так решена была судьба поэта, и он, по счастью, ускользнул от патеров, имевших немалое влияние на своих питомцев.

1 марта Сергей Львович послал прошение о принятии его сына Александра в Царскосельский лицей. Поэт Иван Иванович Дмитриев, он же министр юстиции, зачем-то удостоверил письменно, что «недоросль Александр Пушкин есть действительно законный сын служащего в Комиссариатском штате 7-го класса Сергея Львовича Пушкина». No прошению Сергея Львовича Герольдия выдала справку о том, что будущий лицеист «происходит от древнего дворянского рода Пушкиных, коего герб внесен в общий дворянских родов гербовник и высочайше утвержден».

В июне Василий Львович поехал с племянником в Петербург.

Здесь, в Петербурге, началась для Пушкина новая жизнь. В черновых набросках автобиографической программы поэт записал, между прочим, под 1811 годом: «Дядя Василий Львович. — Дмитриев, Дашков [109] Дашков Дмитрий Васильевич (1788–1839) — один из основателей и активнейших членов литературного общества «Арзамас». С 1826 г. — товарищ министра внутренних дел, с 1832 г. — министр юстиции. Оказал серьезную поддержку Вяземскому и Пушкину, официально возразив на секретную информацию III Отделения о политической неблагонадежности кружка Вяземского и литераторов, группировавшихся вокруг «Московского вестника». , Блудов [110] Блудов Дмитрий Николаевич (1785–1864) — служил в Министерстве иностранных дел, был министром внутренних дел, министром юстиции, президентом Академии наук и председателем Комитета Министров. Пушкин иронизировал над его литературным вкусом и самомнением, называя «маркизом Блудовым». …» И потом еще: «светская жизнь». Двенадцатилетний Пушкин в обществе благодушного и легкомысленного дядюшки почувствовал себя на свободе. А Василий Львович в это время как раз был в упоении своею славою. Он только что написал «Опасного соседа». Полемика его литературных друзей с Шишковым и его сторонниками была в разгаре. Недавно была напечатана брошюра Д. В. Дашкова «О легчайшем способе возражать на критики», где высмеивались литературные староверы. Пушкин, конечно, познакомился у дядюшки с этим ленивым ипохондриком, который оживлялся только в те часы, когда представлялся случай дразнить и уничтожать литературных неприятелей. Очевидно, Пушкин запомнил этого смуглого, красивого и несколько надменного остроумца, будущего деятельного члена «Арзамаса». Очень запомнил он тогда и Д. Н. Блудова, человека с широким образованием и тонким литературным вкусом. «Твой вкус был мне учитель», — писал про него Жуковский. Блудов, скомпрометированный в 1826 году своим участием в следственной комиссии по делу декабристов, тогда еще был вольнодумцем, и отроческий ум поэта был пленен этим российским маркизом, блиставшим остротами и «ослепительным фейерверком» идей, как выразился Батюшков.