Николай Каманин - Летчики и космонавты

Скорость — первоопределяющий критерий для боевого самолета. Новая машина имела вполне приличные показатели для бомбардировщика-разведчика того времени. Ее крейсерская скорость равнялась 180 километрам в час, но на высоте более 1000 метров мы выжимали и до 230. Самолет был высотным, хотя и не имел специального кислородного оборудования. Его практический потолок равнялся 4500 метров, а проектный — 6000.

Еще несколько цифр, характеризующих летно-тактические данные Р-5: дальность полета — 600 километров; бомбовая нагрузка — 200 килограммов; оборонительное вооружение — 2—4 пулемета 7,62 миллиметра; посадочная скорость — 105 километров в час. По сравнению с другими машинами посадочная скорость была невысокой, что помогло в дальнейшем лично мне успешно выполнять посадки на случайные «пятачки».

Этот самолет стал серийным и прочно занял видное место в военной авиации. Нашей промышленностью было выпущено около 6000 самолетов Р-5 разных модификаций. В первые месяцы Великой Отечественной войны наши летчики летали на нем на разведку и бомбардирование вражеских колонн. Полтора десятка лет в боевом строю находилась эта маневренная боевая машина.

С большим волнением мы приступили к овладению новым самолетом. В эскадрилье была создана для начала небольшая группа из наиболее подготовленных летчиков, которые первыми переучились на новую машину. В числе счастливчиков был и я.

Методика переучивания летчиков на новый самолет была обычной, установившейся. Изучили материальную часть, тактико-технические данные самолета, его боевые возможности. Сдали зачеты. Слетали с инструктором в простых метеоусловиях днем. Потом получили разрешение на самостоятельный вылет днем в безоблачную погоду.

— Машина строгая, — не переставал повторять верный своим правилам командир эскадрильи. — Ошибок она не прощает.

В этом мы скоро убедились. Р-5, действительно, любит точность в расчетах, особенно при заходе на посадку. При пилотировании надо точно выдерживать установленный режим полета. Однако при всей своей строгости машина имела высокую степень надежности.

Шли недели, месяцы. От одиночных полетов на Р-5 перешли к групповым. Задания усложнялись, выполняли их, как правило, успешно. Наконец и я достиг такого рубежа, когда можно было сказать, что Р-5 освоил. В личном деле в графе о прохождении службы появились новые записи: «старший летчик», затем «командир звена».

В моей личной жизни тоже произошли перемены. Я женился. В полет провожали меня жена Мария Михайловна и сын Аркадий. Они же и встречали после летного дня на пороге нашего дома радостными возгласами и улыбками.

Летная служба шла размеренным ритмом. Летали днем, ночью, в простых метеоусловиях, потом в сложных. В звене было всякое — и успехи, и неудачи. Встречались трудности, и нередко. В таких случаях обращался к опыту своих учителей — инструкторов в школах, вспоминал, как возился со своими подчиненными командир звена Алексей Смирнов и другие мастера обучения, и становилось легче исправлять ошибки.

Подоспела пора инспекции. В эскадрилью прибыла большая группа проверяющих во главе с начальником ВВС Отдельной Краснознаменной Дальневосточной армии Альбертом Яновичем Лапиным (Лапиньш).

Строго, придирчиво проверяли инспектирующие нашу выучку. Но все шло хорошо и отлично: и воздушная разведка, и бомбометание, и воздушные стрельбы.

— Новый самолет освоен хорошо, — докладывали инструкторы начальнику ВВС.

Мы ходили именинниками. А Миша Власов при каждом случае говорил штабным работникам:

— Раскрывайте личные дела. Благодарности и награды посыплются. Потрудились — заработали.

Однако радовались мы преждевременно.

— Теперь посмотрим, как соколики стреляют из личного оружия, — сказал Лапин после очередных утренних полетов.

Мы смутились — быть двойке. Как это ни странно, но в то время летчики владели пистолетом неважно. А Лапин — старый вояка, всю гражданскую провел на фронтах, он знал цену личному оружию. Первым вышел на огневой рубеж и показал настоящий класс стрельбы. О том, как мы стреляли, вспомнить стыдно, один Миша Власов приблизился к результату ветерана. Темнее тучи ушел Лапин из тира. Молчали летчики, да и что было говорить: двойка.

— Общую оценку эскадрилье поставлю хорошую. Р-5 вами освоен. А пистолет — нет, а ведь он ваше оружие в бою, когда вы будете на земле, — внушал нам на построении Лапин, — Смотрите, через месяц заново проверю. Поймите, пистолет называется личным оружием, и надо уметь стрелять из него.

Надо ли говорить, с каким жаром взялись мы за стрелковую подготовку! Каждый из нас купил по 500 патронов и делал по 15—20 выстрелов в день. Результаты? Пришли и результаты. Через три месяца я занял второе место в эскадрилье. (Между прочим, с тех пор регулярно тренируюсь в стрельбе из пистолета.)

Начальник ВВС ОКДА А. Я. Лапин многое сделал для укрепления воздушной границы на Дальнем Востоке. Он постоянно следил, чтобы летчики учились тому, что необходимо на войне, чтобы непрерывно изыскивались новые способы боевого применения авиации, совершенствовалась тактика.

Большое внимание уделялось в те годы, да и сейчас уделяется не меньше, вопросам безаварийности. Аварии и катастрофы, к великому и прискорбному сожалению, неизбежные спутники авиации с первых ее шагов. Летчики иногда невесело шутят по этому поводу: «Икар первым взлетел, показав дорогу в небо, и первым упал на землю, показав дорогу на тот свет».

Помню, на эллинге, в котором стояли наши самолеты, во всю ширину стены красовался призыв:

«Выполним приказ наркома: не допустим ни одной аварии».

Эскадрилья подряд несколько лет держала первенство среди авиационных частей Дальнего Востока. За безаварийную летную работу мы получали премии, благодарности, нас ставили в пример.

Но вот что случилось, когда командир ошибся в оценке погоды. В этой истории моя роль была одной из самых трудных и, прямо говоря, незавидной.

Прогноз синоптика и решение командира. — На краю гибели. — Сверхрискованная посадка. — Все самолеты целы.

Стрелки часов показывали пять утра. Солнце еще скрывалось за лесистым хребтом Сихотэ-Алиня, но его лучи уже позолотили высокие перистые облака. Все самолеты эскадрильи имени В. И. Ленина вырулили, на старт. Техники, мотористы, оружейники копошились у машин. Летный состав был выстроен впереди самолетов и слушал сообщение синоптика о прогнозе погоды на ближайшие часы.

— Через полтора-два часа возможно появление плотного тумана в районе аэродрома, — заключил свое сообщение синоптик.

Раздался дружный смех. И в самом деле: на востоке чуть золотились облачка, солнце уже поднималось из-за горного хребта, готовясь разогнать маленький табунок барашков-облаков и сделать небо бездонно-чистым. В этом каждый был твердо уверен. Откуда взяться туману, да еще плотному? Чудит синоптик.