Альфред Шлиффен - Германская военная мысль

Крайности в этом направлении заходили так далеко, что как образцовые выдвигались приемы войны за баварское наследство [164] . Эти приемы, а равно и способ действий принца Евгения в войну 1733 г. объясняются просто возрастом обоих полководцев и убеждением, что нет необходимости в большем напряжении сил перед неприятелем.

Нет поэтому никаких оснований говорить о другой системе стратегии. Бывали времена, когда принципы стратегии применялись слабо и нерешительно [165] , – но такие великие люди, как принц Евгений, Мальборо и Фридрих, умели в расцвете своих сил стряхнуть эту слабость и нерешительность. В столь же малой степени будет обоснована попытка построения системы на том, что тот или иной полководец ставил себе целью в течение известного промежутка времени утомлять, связывать и ослаблять противника маршами, контрмаршами, занятием укрепленных позиций – примером может служить Фридрих в Бунцельвицком лагере, – фланговыми позициями и малой войной, избегая сражения.

Все эти средства относятся к стратегии всех времен. Что касается Фридриха, то ведение им войны в 1741 г., безусловно, имело в виду сокрушение противника путем марша на Вену [166] , а о кампании 1757 г. в Богемии можно сказать, что, по меньшей мере, она задавалась возможно скорейшим уничтожением и поражением австрийской армии. Все новейшие исследования не только не опровергают это положение, но, наоборот, его подтверждают. Если бы Фридрих выиграл сражение при Колине, то представляется весьма вероятным движение его на Вену, чтобы попытаться принудить Австрию к заключению мира, если бы французы и русские предоставили ему на то время. С этим можно соглашаться или нет, но, во всяком случае, сражение оставалось для него наиболее предпочтительным военным средством в этот период войны и в последующий, характеризующийся стратегической обороной в широком масштабе с постоянными вылазками. Он обращался к сражению как к средству уничтожения противника, но ограниченность его сил иногда обуславливала отклонения. При этом превосходство сил противника также играло роль. Ведение им войны после сражения при Колине уже не могло задаваться наполеоновскими целями, но значение сражения как средства оставалось для него тем же самым. Надо думать, что об этом свидетельствует в достаточной степени дальнейший ход его походов. Стратегия полководца, который летит из Силезии в Тюрингию, чтобы там разбить французов под Росбахом, затем с быстротой молнии вновь возвращается в Силезию и в сражении при Лейтене наголову бьет большую австрийскую армию, полководца, который в 1758 и 1759 гг. двигается против русской армии с твердой решимостью спасти путем сражения свои наследственные земли, такая стратегия, безусловно, никоим образом не уступает стратегии Наполеона в отношении применения сражения. Твердая решимость короля, выдвигающего цель – разбить противника наголову, как это явствует из сражения при Гогенфридберге, Праге, Росбахе, Лейтене, Цорндорфе, Кунерсдорфе и Торгау, является более убедительной, чем сотни цитат, извлекаемых из его трудов.

Мнение, что стратегия измора господствовала в течение всего XVIII в., также неправильно. Походы Карла XII в Данию, Саксонию и Россию планировались на сокрушение противника.

Ведение войн XIX в. признает сражение важнейшим средством стратегии, но и Клаузевиц ничего не говорит об отказе от прочих средств. Таким образом, большая ошибка, которую легко опровергнуть военной историей, полагать, что современная стратегия абсолютно лишена других средств.

Линии Торрес-Ведрас явились поворотным пунктом военного счастья французов на Пиренейском полуострове [167] . Плевненская позиция долгое время колебала судьбы войны 1877 г.; в 1870 г. большие крепости играли весьма значительную роль [168] ; а в 1814 году Наполеон I пытался проникнуть стратегическим маневром в тыл союзников [169] .

Итак, существует только одна стратегия. В различные времена она будет работать различными средствами, но свои немногие принципы она будет применять безотносительно к какой-либо системе, как это будет по обстоятельствам более целесообразно.

Один из самых выдающихся немецких военных историков начала XX века Ганс Готлиб Дельбрюк в принципе не был военным, – возможно, именно это дало ему возможность более широко посмотреть на саму суть проблемы и сделать попытку – и вполне успешную, чтобы встроить военную историю в общеисторическую канву, не опускаясь до уровня узкого специалиста. Дельбрюк родился 11 ноября 1848 г. в городе Берген, расположенном на балтийском острове Рюген. Еще в молодости он избрал карьеру ученого и стал слушать лекции по истории в Гейдельбергском университете. Но когда в 1870 г. началась франко-прусская война, он добровольцем отправился на фронт и принял участие в военных действиях, хотя особых отличий ему это не принесло. Этим и ограничился весь военный опыт будущего военного историка. В 1871 г. Дельбрюк переехал в Бонн, где стал учеником у одного из ведущих историков того времени Гериха фон Зибеля.

В 1873 г. Дельбрюк успешно завершил обучение и в следующем году был назначен наставником принца Вальдемара Прусского – сына кронпринца Фридриха Вильгельма и, таким образом, младшего брата будущего кайзера Вильгельма II. Ему было всего пять лет. Свои обязанности Дельбрюк исполнял пять лет – в 1879 г. молодой принц скончался.

Свою научную деятельность Дельбрюк начал с издания в 1880–1881 гг. двухтомной биографии генерал-фельдмаршала Августа фон Гнейзенау ( Das Leben des Feldmarschalls Grafen Neidhardt von Gneisenau ), хотя это была не совсем его оригинальная работа – он завершил труд, начатый историком Георгом Генрихом Перцем. В 1881 г. Дельбрюк защитил докторскую диссертацию. Не будучи военным, Дельбрюк получил известность неординарными оценками: так он вызвал большое неудовольствие официальных военных историков из Большого Генштаба тем, что без должного восторга отзывался о полководческих талантах самого Фридриха Великого.

В 1883 г. Дельбрюк вместе с другим известным германским историком Генрихом фон Трейчке начал издавать ставший очень быстро крайне влиятельным консервативный журнал Preußischen Jahrbüch («Прусский ежегодник»), впрочем, в конце 1880-х гг. они с Трейчке рассорились на почве различных политических взглядов, причем «Прусский ежегодник» остался за Дельбрюком, который и издавал его вплоть до 1919 г. В 1882 г. Дельбрюк был избран членом Прусского ландтага, где представлял консервативную Германскую имперскую партию (Deutsche Reichspartei) – в ландтаге он заседал до 1885 г. С 1884 по 1890 г. он также являлся депутатом общегерманского Рейхстага.

Параллельно с занятием политикой Дельбрюк не оставлял и свою научную деятельность, в 1885 г. он стал экстраординарным, а в 1895 г. – ординарным профессором современной истории в Берлинском университете, получил кафедру, которую ранее занимал Трейчке. Область его интересов была прежде всего связана с историей военного искусства. Центральной его работой стало масштабное – в четырех томах – произведение «Всеобщая история военного искусства в рамках политической истории» ( Geschichte der Kriegskunst im Rahmen der politischen Geschichte. Bd. 1–4. Berlin, 1900–1920). Среди его других известных произведений: