Виктор Андриянов - Косыгин

«…Пройдет года три-четыре, мы будем работать без решений, без резолюций. Чтобы сеять весной… решения выносить не надо. Надо сеять. Чтобы убирать хлеб… решения выносить не надо… Надо убирать… Много решений получается от нашей некультурности, от нашей азиатчины, от нашей распущенности, недостаточной требовательности к себе и другим».

Это первый секретарь Ленинградского обкома партии Алексей Александрович Кузнецов, для Косыгина — просто Леша (цит. по: Ломагин Н. Неизвестная блокада. Кн. 1. С. 97).

Прошло десять раз по три и десять раз по четыре года, а обкомы и крайкомы продолжали командовать, когда пахать и сеять, по какой технологии убирать хлеб. ЦК обобщал опыт то «беспривязного содержания скота», то «сдачи зерна непосредственно из-под комбайнов», то по совету академика Лысенко (1959 год) рекомендовал заняться «навозно-земляными компостами, обогащенными минеральными удобрениями».

Все эти «странности и страсти» отозвались горьким эхом в памятных строках Александра Твардовского:

Поэт и партийный работник думали, по сути, об одном и том же: о праве хлебороба, рабочего человека на самостоятельное ведение дел. Им твердили: вы хозяева. Но хозяевам не командуют, как плугом пласт ворочать, по какой технологии плавить сталь или добывать уголь. Ах, как не хватало нашей стране таких партийных работников, как расстрелянные питерские большевики — Кузнецов, Вознесенский, их товарищи, казненные по сфабрикованному «Ленинградскому делу». Как длинны и горьки эти списки, целые тома с именами «врагов народа»! Партийные работники, инженеры, директора предприятий, ученые… У нас их ставили к стенке, выкидывали в эмиграцию, закрывали в спецфондах книги, по которым на Западе учились!

Потрясающую историю о судьбе одной из таких русских книг рассказал в «Российской газете» (4 декабря 2002 г.) профессор Теодор Шанин. В середине 60-х годов американский ученый, специалист по сельскому хозяйству Индии Дэниел Тернер заметил, что среди индийских ученых ходит какая-то книга, которую они считают великим теоретическим вкладом в понимание индийского крестьянства. Он прочел эту книгу, и она оказала на него очень сильное впечатление. Начали по всей Европе разыскивать автора. Многие считали, что это немец: Тша-йа-нов — вроде по-немецки звучит. Профессор было заказал английский перевод с немецкого, но в это время в какой-то библиотеке нашелся русский вариант. Так что на английский переводили с этого издания. По свидетельству профессора Шанина, «появление Чаянова было подобно взрыву бомбы».

Экономистов Кондратьева и Чаянова определили в лидеры мифической Трудовой крестьянской партии, одного из крупнейших советских инженеров, профессора МВТУ Рамзина произвели в вожди Промпартии. Леонид Константинович принимал участие в разработке плана ГОЭЛРО, создал и возглавил Всесоюзный теплотехнический институт — его страстью были наука и техника, политикой он вообще не занимался. Но не зря говорится: вы можете не заниматься политикой, все равно политика занимается вами. Занялась она и профессором-вредителем и «его партией»…

Через много лет академик Владимир Алексеевич Кириллин, заместитель Косыгина и председатель Госкомитета СССР по науке и технике, рассказал премьеру, что в 40-е годы работал вместе с Рамзиным. Леонида Константиновича, к счастью, «вышка» миновала. Во время Великой Отечественной войны за одно из своих изобретений, очень важное для развития теплоэнергетики, он даже получил Сталинскую премию. «Вообразите мои чувства, — вспоминал тот разговор Кириллин, — когда Алексей Николаевич сказал мне, что никакой Промпартии вообще не существовало, а дело это было сфабриковано органами ОГПУ».

К сожалению, Кириллин не указал дату этого разговора на косыгинской даче, но по ряду косвенных деталей его можно ограничить рамками 1966–1967 годов. В те годы Промпартия еще проходила как «антисоветская подпольная вредительская организация, действовавшая в промышленности и на транспорте СССР в 1925–1930 гг.». А в энциклопедическом «Биографическом словаре деятелей естествознания и техники» (год издания — 1959-й) о Рамзине говорилось буквально следующее: «В 1930 был осужден по делу т. н. промпартии. В дальнейшем искупил свою вину перед Сов. Государством, выполняя важнейшие для народного хоз-ва исследования». Реабилитация людей, которых обвинили по такому же дутому Шахтинскому делу, процессу Промпартии, по делу Трудовой крестьянской партии, была далеко впереди. Но это отдельная тема. А пока вернемся к заботам главного инженера советской экономики.

…У Ильфа и Петрова есть убийственно точный фельетон «Директивный бантик» — о нашенском ширпотребе. Сюжет простой: на пляже знакомятся двое очаровательных молодых людей. «Черт побери, она была очень красива в своем купальном костюме. И он был, черт побери, не Квазимодо в своих трусиках-плавках на сверкающем теле». Но когда молодые люди оделись, парень в тяжких москвошвеевских штанах и жестком пиджаке превратился в кривоногого прощелыгу, а девушка в готовом платье с бантиком между животом и грудью сделалась похожей на скверную тещу… Больше никогда в жизни они не встречались.

Разлучил их Наркомлегпром с его бездарными фасонами и покроями, которые устанавливались «самое меньшее на пять лет». «Директивный бантик» увидел свет в марте 1934 года, когда Алексей Косыгин заканчивал Ленинградский текстильный институт. Конечно же он, студент-коммунист, секретарь парткома, прочитал фельетон в «Правде», может быть, даже отложил этот номер. Кстати, начальники из Наркомата легкой промышленности прислали Ильфу и Петрову телеграмму, в которой приглашали посетить московские швейные фабрики «для ознакомления с качеством пошивки и фасоном выпускаемых изделий».

Прошло два десятка лет, а «качество пошивки» все так же мало радовало людей и лишь давало сюжеты юмористам. «Товары массового потребления, хотя и отличаются, как правило, прочностью, но по своей отделке и внешнему виду оставляют желать много лучшего», — замечал Косыгин в своей статье о производстве промышленных товаров широкого потребления (Коммунист. 1953. № 18). Затем, как водится, следовало указание: каждое предприятие должно выпускать продукцию высокого качества, заботиться о добротной и хорошей внешней отделке изделий. Наверное, он и сам задавался вопросом: должно-то должно, но что же не заботится? И как сделать, чтоб обходиться без призывов и указаний? Ведь «чтобы сеять весной, решения выносить не надо. Надо сеять». Чтобы шить красивую, добротную одежду, тоже никаких решений выносить не надо. Надо шить. Предложить фабрикам качественное натуральное сырье и полноценные заменители. В те годы уже строились многие новые заводы и комбинаты этого профиля. К 1955 году выпуск искусственного волокна по сравнению с довоенным уровнем увеличился в 10 раз. Но и этого было мало. ЦК КПСС и Совет Министров СССР принимают постановление о развитии производства искусственного и синтетического волокна. Отрасль создавалась на новой индустриальной основе, и это было стратегическое решение. Одной из новостроек был комбинат в Энгельсе, куда через несколько лет предстояло прийти работать его будущему директору Владимиру Гусеву, пока еще студенту Саратовского университета.