Илья Дубинский - Трубачи трубят тревогу

После осенних маневров войска вернулись к местам прежних стоянок. Наш полк снова разместился в Литине и в окружающих его селах. Началась обычная воинская жизнь.

Казаки несли службу, вылавливали в лесах петлюровских головорезов, помогали крестьянам в уборке хлеба. На овсе нового, богатого урожая быстро поправлялись наши кони.

Но осенняя благодать длилась недолго. Нэп и голод в Поволжье вскружили кое-кому голову за кордоном. Науськиваемая Парижем и Лондоном, подозрительно копошилась военщина за Збручем и Днестром. Недобитые паны-атаманы, «рыцари разбойного промысла», вынашивали новые планы вторжения на Украину. В зарубежной печати открыто писалось: «Петлюра готовит поход», «Ему обеспечена помощь Запада». А пан Скирмунт — министр иностранных дел в правительстве Пилсудского — в ответ на предостерегающие ноты Москвы и Харькова заверял, что петлюровщина в Польше не существует, что слухи о новом ее походе ложны.

Тем временем генерал-хорунжий Юрко Тютюнник, как стало известно потом, потрясая письмом Мордалевича, всячески торопил Петлюру:

— Что же, пан головной атаман, будем ждать пока все наши вожаки переметнутся? Волынить, пока большевицкая зараза не заберется в Калиш, Ланцуту, Стрижалково, в казацкие лагеря? Мало Мордалевича, Братовского? Тянуть, пока провалится новый атаман Крюк? С кем мы тогда подымем Украину?

В Тернове — петлюровской «столице» в Польше — Братовский слышал о каком-то таинственном атамане Крюке. Но когда он спросил о нем Чеботарева, тот запретил ему допытываться, кто такой Крюк и в какой зоне он атаманствует. Видать, на эту птицу делалась серьезная ставка, если даже ответственным агентам не положено было о нем знать. «Кто бы это мог быть?» — ломал себе голову резидент пана Фльорека и Чеботарева, рассказывая нам обо всем этом.

Тревога генерал-хорунжего, долго вынашивавшего безумный план похода на Украину, не была напрасной. Сведения с Правобережья говорили о многом. Народ уже давно не слушает призывов самостийников.

Жители Подолии поняли, что новый курс советской политики дает им и мир, и возможность спокойно работать. Все чаще само население вылавливало бандитов или же, как это случилось в Гранове с Максюком, раскрывало их местонахождение.

Некоторым атаманам опротивела паразитическая звериная жизнь. Были среди петлюровских вожаков и выходцы из народных низов. Вскоре многие явились с повинной — Мордалевич, Кундий, Бузлик. Застрелился атаман Лихо. В Богуславском уезде сдался атаман Лапаперда.

Обострились раздоры в лагере петлюровцев. 12 июня 1921 года газета «Вперед» писала в заметке «Крик наболевшей души», что в лагерях Пилсудского гайдамаки требуют покончить с внутренними раздорами, политиканством кучки узурпаторов, произволом контрразведки, которая любого может признать виновным и отправить в «лагерь смерти» Домбье. Единственным и страстным желанием многих петлюровских солдат, судя по этой заметке, было — вырваться из лагерей, чтобы наконец вернуться к своему очагу и к труду на родной земле.

В такой обстановке Тютюнник настойчиво торопил шефа скорее начать новый поход.

Советское правительство, обеспокоенное недвусмысленной возней в эмигрантском болоте, потребовало удаления из Польши всех сеятелей смут. Тогда вновь откликнулся пан Скирмунт и лицемерно заявил, что в октябре будут высланы за границу Савинков, Петлюра, Тютюнник, Булак-Булахович. И что же? Они в самом деле были высланы... только не через западную, а через восточную границу Польши, и не в одиночку, а во главе довольно «веселой компании».

В то время когда полки червонного казачества, охватив огромную территорию, помогали крестьянам в уборке хлеба, Петлюра, послушный воле хозяев, 17 октября 1921 года дал Тютюннику директиву о выводе из Польши и Румынии в «назначенные места» Украины специально созданных военных отрядов. Вокруг них надлежало собрать все банды Правобережья, а также «особое» войско атамана Крюка.

Шесть дней спустя, 23 октября 1921 года, Тютюнник, ретивый вояка и верный слуга Петлюры, состряпал «Приказ № 1». в нем указывалось, что Тютюнник вступает в командование повстанческой армией Украины, а полковник Юрко Отмарштейн назначается ее начальником штаба. Для того чтобы держать в курсе событий варшавских хозяев, создавалось пресс-бюро при львовской экспозитуре 2-го отдела польского генерального штаба.

В этом же приказе генерал-хорунжему Янченко предлагалось сформировать в районе Костополя Киевскую дивизию, пополнив ее гайдамаками, прибывшими из лагерей, а полковнику Палию — создать специальный отряд из людей, собранных в Копычинцах (Галиция).

Для снабжения будущей армии назначалась комиссия в составе председателя Архипенко, полковника Пересала и поручика Нестеровского.

Распоряжением свыше к главарям самостийников были прикомандированы ответственные эмиссары Пилсудского. К Тютюннику — майор Фльорек, начальник львовской экспозитуры, а к полковнику Палию — поручик Шолин, начальник гусятинского постерунка.

Залить кровью Украину, отдать ее на погром и разграбление шляхте — вот чего хотели лакеи Пилсудского.

Не зря торопилась желтоблакитная клика. Под воздействием новой экономической политики, под ударами красноармейцев и чекистов рушились в Прикордонье бандитские гнезда. Из рук Петлюры был выбит важный козырь, на котором строились расчеты самостийников. Еще в январе 1921 года под Каневом Махно похвалялся перед Ипполитой Боронецкой, что он к осени появится на Правобережье, чтобы вместе с петлюровцами захватить Киев. Но анархо-кулацкое войско перестало существовать.

Разбитый в открытом бою червонными казаками, Махно с кучкой преданных ему людей улизнул, уйдя через Днестр в Румынию, а оттуда в Париж.

Но одного не знали еще там, за рубежом. Благодаря бдительности советских людей был бит и другой козырь Петлюры. Чекисты напали на след петлюровского неофита, того, кого там, за Збручем, называли условным именем «Крюк».

Наступила глубокая осень. Основные полевые работы давно закончились, но копычинскому помещику пану Баворовскому и его соседям-кулакам вдруг понадобилось большое число батраков. Выручил шляхтичей начальник гусятинского постерунка поручик Шолин. Первую партию в количестве 225 человек он доставил 17 октября из Калишского лагеря для интернированных петлюровцев. Спустя несколько дней прибыла в Копычинцы и вторая группа в составе 655 «сезонников».

Таким образом, в Копычинцах, вблизи границы, очутилось несколько сот рослых, крепких, прошедших сквозь огонь и воду стрельцов и конников — отпетых голов, долго и упорно с оружием в руках боровшихся против рабочих и крестьян Украины. Добрую половину «сезонников» составляли безработные петлюровские старшины.