Евгений Матонин - Иосип Броз Тито

Однажды Тито спросили: когда он впервые почувствовал, что в его отношениях со Сталиным происходит что-то не то. «В 1947 году, — ответил он, — когда они начали обвинять нас в том, что мы занимаем недружественную позицию по отношению к их специалистам. Тогда я увидел, что это похоже на известную басню, в которой волк обвиняет ягненка в том, что тот мутит воду, хотя и пьет после него. Тогда я почувствовал, что что-то не в порядке» [304] Josip Broz Tito. Autobiografska kazivanja. Cetinje, Skopje, Beograd, Ljubbljana. 1982. T. 2. S. 25. .

Но вряд ли именно эта история стала непосредственной причиной для атаки на Югославию. И даже не проблемы с Грецией, Албанией и Болгарией — при желании их можно было бы довольно быстро решить. Сталина беспокоило что-то еще, чего, по его мнению, нельзя было решить простым вызовом Тито «на ковер».

Что же так не нравилось Сталину в Тито? Главное, по нашему мнению, было в том, что поступавшие к Сталину донесения из Югославии постепенно убеждали его: Тито мнит себя фигурой если не такой же, то сопоставимой с ним, Сталиным, величины.

Первым раундом переговоров Джиласа со Сталиным Тито остался доволен. Он был настолько окрылен согласием Сталина признать югославские интересы в Албании, что уже 19 января совершил шаг, который во многом и оказался для него роковым.

Тито обратился к албанскому лидеру Энверу Ходже с предложением создать в районе албанского города Корча югославскую военную базу и разместить там дивизию югославской армии. Необходимость такого шага Тито видел в защите Албании от «греческих монархо-фашистов при поддержке англо-американцев». 20 января Ходжа с идеей Тито согласился.

В эти дни произошло еще одно событие, которое подтолкнуло развитие конфликта.

17 января, возвращаясь поездом из Бухареста, где был подписан договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между Болгарией и Румынией, болгарский руководитель Георгий Димитров отвечал на вопросы журналистов. Спросили его и о возможном создании федерации восточноевропейских стран. Димитров ответил, что когда этот вопрос созреет, то народы «Румынии, Болгарии, Югославии, Албании, Чехословакии, Польши, Венгрии и Греции — запомните, и Греции! — его решат».

Слова Димитрова наделали много шума. Получалось, что он как бы раскрывал планы Москвы и ее союзников в отношении Греции, где еще шла гражданская война. На Западе поднялась шумиха по поводу «агрессивных планов Москвы».

Сталин был вне себя. «Трудно понять, — раздраженно писал он Димитрову, — что побудило Вас сделать такие неосторожные и непродуманные заявления» [305] Цит. по: Dedijer V. Novi prilozi za biografiju Josipa Broza Tita. Beograd, 1980. T. 3. S. 309. .28 января «Правда» уже открыто осудила заявление Димитрова, назвав идею федерации и таможенного союза «проблематической и надуманной» [306] Правда. 28.01.1948. . Копию этой телеграммы Сталин распорядился послать Тито. 4 февраля — опять-таки Димитрову и Тито — были направлены телеграммы, разъясняющие, почему Москва считает заявления болгарского руководителя «вредными».

Тито был полностью согласен со Сталиным. 19 января Джилас в Москве получил шифровку Ранковича из Белграда. «Товарищ маршал, — писал Ранкович, — поручает тебе попросить их (советских руководителей. — Е. М.) повлиять на болгарских товарищей, чтобы те были осторожнее, делая заявления. Особенно мы имеем в виду последнее заявление Димитрова в Румынии о Греции, о федерации восточноевропейских народов и о роли болгаро-югославского пакта. На основании его заявлений о Греции американцы и греческая реакция могут попытаться свалить вину (за гражданскую войну в Греции. — Е. М.) на страны — соседей Греции. Вообще, такие заявления вредны, и могут подумать, что это является и нашей позицией» [307] Цит. по: Гибианский Л. У начала советско-югославского конфликта// Рабочий класс и современный мир. 1990. № 2. .

Таким образом, позиции Сталина и Тито по вопросу создания «Восточноевропейской федерации» сначала совпадали. И казалось, что на фоне критики такого заслуженного в коммунистическом мире человека, как Димитров, доверие «вождя народов» к Тито высоко как никогда.

Однако Джиласа в Москве не оставляли странные ощущения — как будто в советско-югославских отношениях происходит что-то не то. Состоялась, например, встреча с министром вооруженных сил СССР Булганиным, который пообещал рассмотреть просьбу югославов о поставке советской военной техники. Однако переговоры вдруг начали затягиваться. Ничем не закончились и переговоры с министром внешней торговли СССР Микояном. «Было ясно, — констатирует Джилас, — что колеса советской машины заторможены в югославском направлении». Он утверждал, что в это время в гостиничных номерах еще и установили прослушивающую аппаратуру [308] Джилас М. Лицо тоталитаризма. М., 1992. С. 118. .

Ни Джилас, ни даже Тито не знали, что к Сталину из Белграда поступила информация, которая привела «вождя народов» в еще большее раздражение, чем заявления Димитрова — о планах югославов создать военную базу в Албании.

Тито принял это решение, не поставив в известность Москву. Советский посол в Белграде Лаврентьев узнал о нем из собственных источников и уже 21 января направил в Центр соответствующее донесение. Лаврентьев особо подчеркивал, что «все вопросы, относящиеся к этим албано-югославским переговорам, решались и решаются без участия советских военных советников при югославской армии» [309] Цит. по: Гиренко Ю. Сталин — Тито. М., 1991. С. 334. . Другими словами, «младшие братья» Советского Союза говорили и делали что хотели, не согласовывая свои поступки с Москвой.

29 января Тито сообщили, что Лаврентьев просит срочно его принять. Он заявил, что Москва обеспокоена тем, что вступление югославских войск в Албанию может быть использовано «англосаксами» для военного вмешательства под предлогом «защиты независимости Албании».

Тито подтвердил, что договоренность о введении югославской дивизии в Албанию достигнута с Энвером Ходжей. По его мнению, «нужно дать понять греческим монархистам, что Югославия будет серьезно защищать Албанию» в случае нападения на нее греков при поддержке англичан.

Он попросил Лаврентьева сообщить в Москву, что не разделяет опасений советских товарищей, но пока приостановит отправку дивизии в Албанию, а если Советский Союз сочтет, что это нецелесообразно, то Югославия последует его рекомендации. Тито в полушутливом тоне заметил, что если все же Греция захватит Южную Албанию, то «Югославия вместе с Советским Союзом будет расхлебывать эту кашу» [310] Бухаркин Н., Гибианский Л. Первые шаги конфликта // Рабочий класс и современный мир. 1990. № 5. . Но его объяснений Москва как будто и не услышала.