Жак Жуана - Гиппократ

В заключение, анализируя влияние почвы на физический и духовный облик человека, автор выводит правила общей антропологии, где разница между Европой и Азией смягчается. С другой стороны, удивляют разночтения в объяснениях: в одном месте врач считает, что климат определяет землю и людей, а в другом, что климат и земля определяют людей.

Не будем требовать предельной точности от зарождающейся науки. Следует приветствовать беспрецедентную попытку врача-гиппократика осмыслить человека как индивида и как народ. В этом смысле он предстает как основатель науки о человеке.

Оригинальность этнографического метода проявляется более отчетливо, если сравнить его с методом его современника Геродота. Оба упомянули одни и те же народы Европы и Азии, оба размышляли над храбростью европейцев и отсутствием храбрости у азиатов (по случаю крупного столкновения между ними в мидийских войнах).

Прежде чем сравнивать Геродота и Гиппократа (так для удобства будем называть автора «Воздуха, воды, местностей»), нужно уточнить, что этнографический материал, которым они располагают, неидентичен. Гиппократ делит мир на два континента, Европу и Азию. Геродот — на три: Европу, Азию и Ливию. Геродот размещает границу между Европой и Азией на уровне Фасиды (Риони), Гиппократ располагает ее на уровне Азовского моря. Расхождения появляются также при описании одних и тех же народов: сарматы для Гиппократа — скифский народ, а для Геродота — народ, соседний со скифами. Они похоже сообщают об образе жизни сарматских женщин, но расходятся в одной детали — количестве врагов, которых нужно убить перед тем, как выйти замуж. По Геродоту — одного, по Гиппократу — трех. Следовательно, Гиппократ не использовал Геродота в качестве источника информации, и «Объезд мира» Гекатея Милетского не был единственным произведением, использованным историком и врачом. Этнографические источники, которыми они располагали, устные и письменные, должны были быть более разнообразными и богатыми, чем позволяют об этом судить скудные фрагменты из Гекатея. В этнографии, как, впрочем, и в истории или медицине, труды Геродота и Гиппократа не являются абсолютным началом. Правда, утрата специальной литературы, на которую они опирались, несколько искажает перспективу.

Однако приходится довольствоваться тем, что сохранилось. Сравнение между Гиппократом и Геродотом, когда этнографический материал совпадает, показывает, что врач обладал чувством синтеза и когерентности, чего нет у историка.

Пространное описание скифов, которое Геродот делает по случаю похода персидского царя Дария, является лучшим примером того нового, что внес Геродот в этнографию. Оно богато информацией, в частности об обычаях народа. Он красочно описывает религию, богов, жертвоприношения, предсказателей, похоронные обряды, военные навыки — всего этого нет у Гиппократа. Но у Геродота нет четкого плана повествования, руководящей идеи. Предмет исследования очень богат, но абсолютно не осмыслен, несмотря на случайные рассуждения, иногда очень длинные, которые Геродот без всякой системы вставляет в свое повествование.

У Гиппократа, все упорядочено: сначала образ жизни скифов, затем их физическое строение, определяемое холодным и влажным климатом; от этого физического строения зависит неплодовитость скифов, которые часто страдают импотенцией. Это мастерство изложения целого проявляется также в частностях. Автор рисует точную, насыщенную и яркую картину образа жизни кочевников, совмещая искусство живописной детали с глобальным видением, эквивалента которому нет у других греческих авторов, ни у Геродота, ни даже у географа Страбона:

«То, что называют пустыней скифов, является ровным пространством, покрытым лугами, возвышенным и средне снабженным водой; ибо есть большие реки, которые вбирают воду, текущую из долин. Там живут скифы. Их называют номадами, потому что у них нет домов, а живут они в кибитках. Самые маленькие кибитки имеют четыре колеса, другие шесть. Они полностью закрыты войлоком и устроены как дома, одни имеют одну комнату, другие до трех. Кибитки непроницаемы для воды, снега и ветров. Одни кибитки тянут две пары, другие три пары безрогих волов. У волов нет рогов из-за холода. В кибитках живут женщины. Мужчины передвигаются верхом; за ними идут овцы, быки и лошади. Они остаются на одном месте, пока хватает корма для их стад; когда он кончается, они переезжают в другое место. Питаются они вареным мясом, пьют кобылье молоко и едят сыр из кобыльего молока».

Геродот говорит именно об этих кочевниках, которых он называет «домоносцами» (так по-гречески называется улитка!). Он упоминает «лучников на лошадях, которые живут не землей, а своими стадами, и имеют дома на повозках». В другом месте он говорит о «безрогих волах» и предлагает то же объяснение, что и Гиппократ, — холодный климат Скифии. Ио мысли разбросаны, он не умеет, как врач, вставлять в ткань повествования живописные детали.

У историка и врача один и тот же факт может иметь диаметрально противоположные объяснения. Например, кочевой образ жизни скифов. Врач объясняет это необходимостью искать корм для скота, историк видит в этом одно из умнейших изобретений человека с целью застать врага врасплох или вовремя ускользнуть от него. Там, где историк восхищается изобретательностью человеческого ума, врач видит один из примеров необходимых отношений между живыми существами и окружающей средой.

Нельзя сказать, что Геродот не знает о влиянии окружающей среды на человека. Между описаниями историка и врача существует поразительное сходство.

Геродот тоже объясняет здоровье и болезни людей климатом. Вот что он говорит о египтянах:

«И по другим причинам египтяне — самые здоровые на свете люди после ливийцев. Я думаю, это связано с временами года, то есть с тем обстоятельством, что они не меняются, так как преимущественно от изменений у людей возникают болезни, от всех изменений вообще и от изменений времен года в частности».

К сожалению, очень большой пробел в трактате лишает нас возможности судить о том, что мог бы сказать врач о египтянах и ливийцах. Но мысль, что существенные изменения времен года являются основной причиной болезней, в нем основополагающая, как, впрочем, и в других Гиппократовых трактатах, особенно в «Афоризмах».

Геродот, как и Гиппократ, знает о влиянии почвы на различия между народами. Отрывок, в котором говорится об этом, — заключительный рассказ Геродота в «Истории», довольно слабо связанный с остальным повествованием. Когда Кир покорил Азию, один из его советников предложил ему сменить страну. Геродот передает слова советника Артембара и мудрый ответ Кира: