Пётр Киле - Дневник дерзаний и тревог

К этому времени я закончил очередную обработку двух романов «Золотой парусник» и «Метаморфозы», которые соединились в один под новым названием «Мистерии Серебряного века» (ныне "Восхождение") . Это я сделал, зная уже, что этот роман, в основе которого легенда о русском художнике и путешественнике, открывшем тайну света, и послужит первоисточником мировой драмы, драматической поэмы или трагедии (все эти жанры в равной степени относятся и к «Фаусту» Гете), к осуществлению которой я приступил на исходе XX века.

Только жанр моей поэмы « Аристей » - мистерия. На сайте она не представлена ( ныне представлена, да в двух частях ), хотя и закончена вполне, я надеюсь еще вернуться к ней на исходе дней. Однажды я едва заикнулся о трагедии типа «Фауста» Гете, главный редактор издательства «Амфора» заявил: «Фауста» никто не читает». Что тут скажешь? Знаем ли мы о всех горных вершинах? Но они существуют. И на многие вершины с дивным упорством восходят альпинисты. Это масштабы Земли и человеческого духа, достойные удивления и восхищения.

Время действия в мистерии «Аристей» - весь XX век и тысячелетия человеческой цивилизации, которая, оказывается, мало чем отличается от любых животных популяций или рыб, тех же акул, повторяющих одни и те же стереотипы поведения миллионы лет, стереотипы, основанные на законе джунглей, что у людей обрело форму рынка и войн в масштабах, каких не знают звери.

С открытием тайны света становится возможным воскрешение умерших, с обретением ими бессмертия, что на Земле, естественно, сопряжено со всевозможными осложнениями и еще худшими бедствиями, чем войны, и бессмертные принимают решение унестись на Золотом паруснике в Космос как спасательное судно для душ, устремленных к звездам, с воскрешением их и расселением нового человечества, можно сказать, богочеловечества, по бескрайним просторам Вселенной.

16 января 2006 года.

Вопреки развалу в стране и свистопляске в СМИ, вопреки всякого рода житейским проблемам, - остатки от последнего гонорара, на которые я мог бы прожить безбедно год, обесценились в один миг, в это время в течение года заболели и умерли родители Лели, - я сознавал, что совершил прорыв в творчестве, хотя и поздно.

«Поздно» даже не в смысле возраста, лет своих я не ощущал, ведь меня принимали за мальчика, с возвращением юности, уже после тридцати, и молодость моя длилась, как бы возвращаясь вновь и вновь, с обновлением жизни вокруг и во мне, как по весне...

«Поздно» - лучшее время для изданий я упустил. Ныне журналы и издательства заранее сообщают о том, что рукописи не рецензируются и не возвращаются. Литературный процесс прерван с самого, еще предварительного, начала... Он прерван и на уровне изданий - литературная критика исчезла даже на страницах «Литературной газеты».

Но лучше поздно, чем никогда. Заканчивая последнюю обработку, с большими сокращениями, трагедий «Державный мастер» и «Мусагет», я уже носился с рядом замыслов пьес. С завершением мировой драмы «Аристей» я почувствовал, что у меня развязаны руки для исполнения все новых замыслов драм в стихах - с охватом величайших эпох расцвета искусств и мысли в истории человечества, к которым меня влекло с детства, верно, недаром, с осознанием и открытием Ренессанса в России ныне. И тут можно сказать: «Лучше поздно, чем никогда».

Начало XX века в России, серебряный век русской поэзии и культуры сегодня у всех на слуху... Но кризисная эпоха, которая за короткий исторический срок недаром ведь разрешилась тремя революциями, воспринимается сусально. Столетие первой русской революции, получившей в свое время громадный отклик в Европе и во всем мире, в России не отметили, но собираются отметить столетие Думы, прямое достижение первой русской революции, всячески извращенное Николаем II, который не понимал, что, разгоняя и унижая Думу, он губит себя и свою семью, вместо того, чтобы в ней найти опору и защиту.

У нас сегодня, не принимая Октябрьской революции по разным причинам, называя ее переворотом, будто это меняет смысл исторического события, вообще утратили представление, что такое революция. Говорят взахлеб об «оранжевых революциях», когда речь идет всего лишь о выборах и методах предвыборной борьбы, с приходом к власти представителей одной из партий или объединений со сходными программами. Революция - не смена политических ориентаций в рамках одной идеологии, а смена социально-экономической формации. Такова Великая французская революция, нравится она кому или нет, ни империя, ни реставрация не перечеркнули ее смысла и значения, а лишь вызвали еще ряд революционных потрясений.

Такова и Великая Октябрьская социалистическая революция, приведшая к коренной смене социально-экономического строя, какого еще не было в истории человечества. Именно события такого масштаба, нравится это кому или нет, и называются революциями.

Реставрация капитализма в России со вздохами о монархии и белом движении, что каким-то образом сочетается в установках интеллигенции и олигархии с такими понятиями, как права человека, демократия и свобода,- явление временное, как показывает опыт истории, не заключающее в себе ничего позитивного и плодотворного, поэтому столь разрушительное для экономики страны и гибельное для населения. Если это состояние беспорядка и смуты будет продолжаться еще длительное время, распад РФ неминуем даже при стабилизации экономического развития.

Обесценение всех ценностей и понятий в России приобрело масштабы национального бедствия. Профессионально-технические училища называют колледжами или лицеями, институты узких профилей - университетами, предвыборные баталии - революциями и т.д. Только величайшее событие в истории человечества зарекаются называть революцией. Слишком страшно кому-то. А вот сусальничать в отношении Николая II и ее супруги не страшно, хотя именно они породили революцию, вместо конституционной монархии, к чему привела было первая русская революция. Словом, полная подмена понятий! Говорят о национальных проектах, как о грантах, вместо разработки всеобъемлющего плана выхода страны из кризиса... Вероятно, скоро объявят об организации агентств по национальным проектам, как для Швыдкого это сделали.

Начало XX века в России, трагическая эпоха трех революций, сегодня, как ни странно, менее всего известно новым поколениям. Станиславу Говорухину впору писать новую книгу «Россия, которую мы потеряли». Не ту - аристократическую, купеческую, кондовую, а героическую, новую, с высокими стремлениями к добру, к свободе и к справедливости, в унисон с идеалами и новым гуманизмом великой русской литературы, что витало в воздухе эпохи, как дуновенья весны. Вы помните «Девушку, освещенную солнцем»?