Ирина Феона - Кудесник кукольного театра

Один из основоположников Кукольного театра в Советском Союзе Евгений Сергеевич Деммени начал свою творческую деятельность в Ленинграде в 1924 году. Созданный им тогда «Театр Петрушки» не имел своего официального статуса. Это был всего лишь любительский коллектив. Два его спектакля — «Арлекинада» и «Петрушка» — имели значительный успех.

А. А. Брянцев, внимательно следивший за развитием и работой «Театра Петрушки», предложил соединить его с ТЮЗом, где он был главным режиссером. Евгений Сергеевич с радостью принял это предложение. Теперь у коллектива появилась крыша над головой и можно было думать о создании профессионального «Театра Петрушки». Вскоре этот театр слился с театром марионеток. Под той же крышей образовался новый кукольный коллектив во главе с Деммени. В конце 1936 года он отделился от ТЮЗа и продолжил свою работу в новом помещении на углу Невского и Садовой. Руководил театром до последних дней своей жизни Евгений Деммени.

Ему было бы сейчас девяносто два.

Евгений Сергеевич Деммени окончил Николаевский кадетский корпус, а затем офицерские курсы Пажеского корпуса и был выпущен в чине прапорщика инженерных войск.

Он был олицетворением интеллигентности, той интеллигентности, которая передается из поколения в поколение. Те, кто видел Деммени впервые, невольно обращал внимание на его руки. Только его длинные, тонкие пальцы могли так мастерски оживлять петрушечных кукол, превращая их в поистине живые существа.

Когда мне исполнилось пять лет, отец решил, что настала пора приобщить меня к миру чудес и таинственных превращений. Мы отправились в кукольный театр под художественным руководством Е. С. Деммени, с которым папа был знаком и к которому испытывал самые добрые чувства.

Открылся занавес, и на сцене появились куклы. Они стали громко разговаривать и размахивать руками. Я испугалась, зажмурилась и так просидела все первое действие.

— Уйдем отсюда, я боюсь, — попросила я папу в антракте.

Мы пробирались сквозь толпу детворы — поспешно, крадучись. Отец опасался встречи с Евгением Сергеевичем — боялся, что он может обидеться, увидев наше бегство.

Прошло несколько лет. Все эти годы театр кукол так и не возбудил во мне интереса, остался закрытой книгой.

Однажды, будучи уже ученицей десятого класса, я попала на какой-то скучный эстрадный концерт. Запомнился пошловатый конферансье. После каждого номера он выходил на сцену и, обращаясь к зрителям, «изрекал»:

— Похлопаем, товарищи.

«Наверное, был затейником в доме отдыха», — подумала я.

Наконец объявили последний номер:

— Евгений Сергеевич Деммени. «Куклы на эстраде».

— Вы увидите пианиста-виртуоза, — продолжал конферансье, — который исполнит на рояле двенадцатую рапсодию Листа. Похлопаем, товарищи!

Внесли ширму. На сцену вышел Деммени. Высокий, статный, чуть подгримированный. Над ширмой появился «пианист-виртуоз». Зрительный зал оживился. Каждое движение «пианиста», каждый наклон головы, поворот туловища, показанные в острой пародийной манере, отождествлялись не с куклой, а с человеком. Позерство, пафос, напускной темперамент — все угадывалось в движении куклы и было выполнено блестяще. Руки Деммени творили чудеса. С этого дня я «заболела» кукольным театром.

В начале своего творческого пути Евгений Сергеевич отдавал предпочтение куклам-петрушкам. Позже он поменял технику. У него появились марионетки и тростевые куклы. Для его театра писали интереснейшие авторы, в их числе Маршак и Шварц.

Как я благодарна судьбе за то, что в юные годы попала в дом народного артиста Юрия Михайловича Юрьева. Там мне посчастливилось познакомиться с Всеволодом Эмильевичем Мейерхольдом, Зинаидой Николаевной Райх, Дмитрием Дмитриевичем Шостаковичем, Александром Михайловичем Давыдовым (знаменитым тенором, в ту пору вернувшимся из Парижа на Родину). Владимиром Владимировичем Софроницким…

К Юрьеву мы приехали, когда там уже были Евгений Павлович Студенцов и его жена Нина Михайловна Железнова — актеры Пушкинского театра, завсегдатаи дома Юрия Михайловича. Хозяин пригласил нас к столу.

В разгар ужина, когда Юрий Михайлович, как всегда блистательно, рассказывал различные комические истории из своей жизни (проявляя при этом недюжинный талант характерного актера), раздался звонок в парадную дверь. Юрий Михайлович, прервав рассказ, пошел встречать запоздалого гостя. Через несколько долгих минут в столовую вошел Евгений Сергеевич Деммени. Видно, приехал с концерта. На лице оставались чуть заметные следы грима. Как я узнала позже, Юрий Михайлович был в дружеских отношениях с Евгением Сергеевичем еще с 1918 года, когда оба они работали в Петроградском коммунальном театре.

Во время ужина Деммени неожиданно поднялся и, обращаясь ко всем сидящим за столом, сказал:

— Мне пора…

— Что значит пора? — перебил его Юрьев. — Мы вас никуда не отпустим. Вы должны показать «Чаплина».

— Вот об этом я и хотел сказать. Мне пора показать «Чаплина».

Откуда ни возьмись появился патефон, и полились прекрасные, трогательные мелодии из фильмов Чарли Чаплина. Над импровизированной ширмой показалась кукла — дружеский шарж на знаменитого актера. Кукла зашагала. Мы увидели семенящую походку Чаплина, вывернутые наружу носками ступни ног, свободно вертящуюся тросточку. «Чаплин» забавно стряхивал с себя пыль концом тросточки, и вдруг в руках у него появилась полуметровая лента. Он играл с нею, то подымая ее вверх и описывая круги, то змеевидно опуская. Неожиданно «Чаплин» уронил свой знаменитый котелок за ширму. Я вскочила, чтобы поднять его, но котелок «сам» устремился вверх и водворился на голову «Чаплина». Кукла смотрела на зрителя грустными глазами.

Существует поговорка: «Точность — вежливость королей». А я перефразировала бы ее так: «Точность — вежливость Деммени». Об этом его качестве я узнала, когда написала пьесу-сказку и принесла ее к нему в театр. Впрочем, об этом надо рассказать по порядку.

Я позвонила Евгению Сергеевичу. Он был очень любезен. Мы поговорили, вспомнили уже умершего в ту пору отца, вспомнили общих наших знакомых — актеров. Затем он неожиданно спросил:

— Чем обязан вашему звонку?

— Я написала кукольную пьесу. Хотелось бы узнать ваше мнение о ней.

— Что ж, прекрасно. Приносите в театр завтра. В три вы свободны?

— Да.

На следующий день я была в театре, но не в три, как просил Деммени, а в десять минут четвертого (из-за «точности» городского транспорта). Постучала в кабинет Евгения Сергеевича.

— Входите, — ответил мне незнакомый голос.

Вошла В кабинете сидел помреж.

— Вы Феона? — спросил он.