Эльхан Мирзоев - Мои останкинские сны и субъективные мысли

Ещё во время обыска у меня дома, якобы, обнаружили книжку со списком агентуры ГРУ Генштаба РФ. Это я оспаривал в суде. Просил суд первой инстанции, второй. Нет, все писали, что да, у меня обнаружен такой материал. После того, как уже вступило в силу судебное решение, мне пришла официальная бумага — извините, мы проверили, у вас действительно, никакой книжки со списком агентуры ГРУ Генштаба РФ не было. И таких моментов, где видно, как грубо фабриковалось это уголовное дело, наберётся с десяток.

Вообще, первое дело против меня возбудили после того, как я покритиковал Николая Платоновича Патрушева за плохую организацию расследования взрывов жилых домов в Москве. Это было в декабре 2001 года. Я выступал по РенТВ в программе «Черный квадрат», которую после этого закрыли. У меня стаж работы как-никак более 20-ти лет, от младшего следователя до старшего следователя по особо важным делам, руководил следственными бригадами по разработке крупных международных ОПГ. И тогда я сказал в эфире, что, имея такой мощный аппарат и таких хорошо подготовленных специалистов, следствие нормально не ведётся. Если дело до сих пор не раскрыто, значит — либо плохая организация, либо незаинтересованность в реальном расследовании. А я склоняюсь ко второму выводу. Я тогда предположил, что вот этих перевозчиков, мелких сошек, их найдут и дадут сроки немалые. А те, на которых укажут как на исполнителей, их убьют. И всё! Дело как бы раскрыто, кто-то понёс наказание. А кто в действительности заказывал, кто приводил в действие — это, скорее всего, окажется неизвестным. Почему? Потому что вырисовывалась заинтересованность в этих взрывах определенных лиц, находящихся ныне у власти. Об этом я сказал по телевидению в декабре 2001 года, а в январе начались ко мне визиты. Первый обыск провели у меня 22 января 2002 года. Основание было смехотворное. Все знали, что Литвиненко находится в Лондоне. Он давал там интервью. Спецслужбы за ним следили там, пытались прослушивать. И вдруг у меня дома приезжают искать Литвиненко. Такой надуманный и грубый способ. Ну и патроны подкинули, чтобы возбудить дело. Это стандартный способ для обыска у всех бывших офицеров запаса.

— Вы были адвокатом Литвиненко?

— Не совсем. Я знаком с его делом. Я смотрел его материалы, в частности, по Костроме. У меня были видеокассеты по делу Вячеслава Бабкина, которого он якобы избивал при допросе. На кассете видно, что Бабкин сидит в наручниках, целый, невредимый, курит и с таким бахвальством рассказывает, как он изготовлял мины дистанционного взрыва, где у него находятся гранаты. Потом утверждали, что гранаты якобы Литвиненко подбросил. Тоже фабрикация. И я, как юрист, как бывший следователь — хотя у Литвиненко был очень опытный адвокат — тем не менее, своё видение тоже ему иногда подсказывал. Консультировал, какие ходатайства лучше подавать и т. д.

— Давно Вы с ним знакомы?

— С Литвиненко, Гусаком, Понькиным, Шабалиным, Щегловым до октября 98-го года вообще не был знаком. О Гусаке мельком слышал. Когда я работал в Управлении перспективных программ ФСК РФ — которое потом стало Управлением по разработке преступных организаций — и к нам на должность начальника 7 отдела обещали прислать Гусака. Хотя у нас была своя кандидатура — Пащенко, которого мы знали, такой опытный, умелый руководитель. Сказали, что «нет, вот, придёт какой-то супер-боевик Гусак».

Мы все познакомились, когда расследовалось вот это дело по покушению на Березовского. Незадолго до пресс-конференции от знакомых из ФСБ узнал, что на меня готовилось покушение. Я говорю: «За что?» А мне: «Ты же судился с ФСБ, говорят, и они посчитали, что у тебя какие-то компрометирующие материалы на них». Я никогда компромата не собирал, тем более на руководство. Да, действительно, Патрушев прикрывал, так это все знают. Мне еще сообщили, что меня вызовут в Главную военную прокуратуру. Действительно, меня вызвали в Главную военную прокуратуру, это было 2 или 3 октября, я прибыл туда, и там стоят вот эта вся команда — Литвиненко, Гусак, Понькин, Шабалин, Щеглов. И начали мне представляться: «Литвиненко — киллер», «Понькин — киллер», «Шабалин — киллер»… Шутя. Так я с ними познакомился.

— Как Вы познакомились с Борисом Березовским?

— Когда ещё работал в Управлении перспективных программ, которое создано было по указанию Председателя Государственного совета России Александра Лебедя. Кстати, в основу нового подразделения Федеральной службы контрразведки лег Отдел физической охраны сотрудников и членов семей и лиц, приближенных к ним. Это бывший «Вымпел», «Альфа» с их спецоружием. Мы начали собирать информацию по разным лицам. Основное направление — Чечня, ну, и всё, что связано с чеченскими ОПГ. Как они финансируются и прочее. И тогда мы стали работать и по Березовскому. Якобы, ещё работая в «Логовазе», он находился под крышей чеченцев, которые с 91-го года заявили о себе на уголовном поле Москвы с подачи Хасбулатова. И команда была собрать информацию на Березовского, чтобы его привлечь к уголовной ответственности. И было довольно-таки солидное досье на него.

Потом я уволился. Потом была вот эта пресс-конференция.

Когда уволили Литвиненко, Шабалина, Гусака, Понькина, их Борис Абрамович взял работать к себе в секретариат СНГ. Я тоже подался туда. Когда Березовского избрали депутатом Госдумы, он предложил работать у него помощником. И я занимался подготовкой проектов нормативных актов. Например, по созданию единого следственного комитета. С середины 80-х эта идея висит. Кстати, имеет очень хорошую перспективу. Путин вначале, в принципе, на этот проект тоже обратил внимание, но там против был, как мне известно, Патрушев и Устинов, генеральный прокурор. Поэтому проект этого закона так и остался под сукном. Эта работа в Госдуме длилась недолго, потому что Березовский сложил с себя полномочия и уехал.

— Сейчас какие у вас отношения с Березовским?

— Абсолютно никакие. Я даже не знаю, где он живет. У меня есть его мобильный, но никогда ему не звонил. У меня отношения с ним фактически нулевые. Я не участвовал с ним ни в каких мощных проектах, не говоря уже о коммерческой деятельности, о политических делах. Занимался своей юридической работой конкретно. Но, тем не менее, меня причислили к близким к Березовскому людям.

— Вы говорите, что уголовное дело против Вас сфабриковано. Кому это нужно?

— Много факторов. Я имел своё мнение. Кроме того, руководство ФСБ было очень недовольно моим отказом собирать информацию об Александре Литвиненко. Ещё за то, что я поддержал его во время этого беспредела, который против него учинили. Далее. За моё сотрудничество с Общественной комиссией по расследованию взрывов домов в Москве. За Березовского. Мне неоднократно говорили из ФСБ бывшие коллеги — «Ты человек Березовского, а нам дана команда мочить всех березовцев». И, вообще, Патрушев мне давно мстит.