Эльхан Мирзоев - Мои останкинские сны и субъективные мысли

Вот за что, например, ингушей, целую нацию, сделали всероссийскими изгоями? А ведь когда-то они были одним из самых преданных России народов. Теперь же их планомерно выдавливают в маргиналы, в леса, в горы, стравливают и уничтожают. А это Путин мстит ингушам за незабываемый опыт болевого физического контакта — в виде тяжёлой генеральской затрещины — с президентом Ингушетии Русланом Аушевым в 99-м году, отыгрывается на всём народе. Бедные ингуши.

Бедные осетины. Бедные балкарцы, бедные адыги. Они ещё верят в федеральную власть. Что-то у неё просят. Пытаются объяснить. Донести верную информацию. Найти логику. Понять. Бедные…

Вообще, события в Киргизии это хороший урок. Ведь вот в чём дело. Да, «революцию тюльпанов» нельзя оценивать однозначно. Там были и мафиозные интересы и интриги, и погромы с мародерством и банальным вандализмом, и жёсткость по отношению к старой элите. В первую очередь к Семье, к ближайшим родственникам и близким Аскара Акаева, этой потешной новой киргизской династии. Но такова судьба всех революций, кровавых или мирных. Не надо было доводить до этого! Бесов Достоевского рождают тупость, жадность и трусость верховной власти, молчание и снова трусость добропорядочных граждан, серьёзных и двуличных отцов семейств, услужливость и беспринципность интеллигентов-государственников-верноподданных . Насколько жесток и абсурден авторитарный или тоталитарный режим в закручивании гаек, в административно-бюрократической безнаказанности настолько будет и абсурден, и жесток стихийный протест против него. И в России так. Русский бунт бессмысленный и беспощадный потому, что бессмысленен и беспощаден русский царь. Который доводит ситуацию до бунта под аплодисменты и кивки верноподданного болота. Нечего потом поражаться проснувшемуся русскому мазохизму, как было в 90-е.

Беспрекословное подчинение, своеобразный подвиг повиновения, как проявление туранского (тюркского) этнопсихологического в русском менталитете и в русской государственности, предполагает справедливую верховную власть, справедливого царя. Общество, низы, как это ни странно слышать некоторым, хотят справедливости в правах. Для начала — в праве на хлеб. Ну а потом и в праве на свой путь к звёздам и солнцу. А получается, государство — лишь для избранных, для элиты, для опричников, для сытной жизни бюрократии. Большинство в России будет долго терпеть, испытывать суеверный страх перед властью, ее атрибутами и порядками, а потом пойдёт в безумии громить все те ценности, перед которыми ещё накануне падали на колени. Есть очень хороший пример этому. Вот как в истории с обиженным на верховную власть мифологизированным (былина появилась в средние века) Ильёй Муромцем [45]. Самый любимый и почитаемый народный, «мужицкий богатырь», защитник государства и церкви, после оскорбления от князя Владимира (по былине, Илью не позвали на княжеский пир, но здесь намёк: в лице богатыря Владимир обидел всё крестьянство) «начал он стрелять по Божьим церквам да по чудесным крестам, по тыим маковкам золочёным». Это и есть бессмысленный русский бунт против власти, против тех ценностей, перед которыми ещё накануне падали на колени.

Революционная ситуация наступает, когда обещанная эволюция превращается в многолетнюю деградацию, когда нет справедливости. Никакие стенания потом — ой, давайте решать проблемы в правовом поле, за столом переговоров не помогут. Будет поздно. Раньше надо решать проблемы в правовом поле. Всё по справедливости. Всем достанется. Всех коснётся.

Source URL: http://ostankino2013.com/bednye-kirgizy.html

Вечером 11 апреля 2005 года президент России Владимир Владимирович Путин был очень напуган. Откровенно говоря, он был в панике. Первое, что он подумал — это диверсия: «Точно! Вот оно и началось!»

Ещё в самолёте из Ганновера, сразу после того, как ему сообщили эту страшную новость, вдруг предательски заболел живот. Но сказать об этом теперь, при них?.. Такая неприятная боль. Тупая, холодящая пустота в кишках, постыдная боль. Нет, это не из-за вчерашнего обильного ужина с Герхардом [46]. С тем ужином уже справился… Позвать врача? «Нет, надо терпеть. Терпеть!» Он холодным взглядом обвёл свою свиту и нахмурился. Ничего им нельзя доверить. «Только и думают, что о своих задницах. Не верю вам, тупые бараны. Делают вид, что поглощены своими обязанностями. А сами только и следят за мной. Как же они меня достали!» — начал он злиться и ругать их про себя.

Гарант Конституции России внешне сохранял спокойствие. С трудом. Сейчас ему очень тяжело давалось бесстрастное выражение лица — его любимое. Все думают — у него железные нервы. И это хорошо, что так думают. Для такого мнения ему пришлось много поработать. Но только он знает, какие ураганы эмоций бушуют в нём. Всё в себе. И ни с кем не поделишься. Ни про своё уныние — да, да, уныние — ни про рефлексии, сомнения, ни про тайные, любимые мысли о Вечности. И мечты… Даже с женой. А друзья? Друзья в последние годы сильно изменились, стали жадными, циничными, мелочными. Да и нет и не было у него настоящего друга, чтобы излить ему всю душу. Все только и знают: дай, дай, дай. Вот Серёжке дал, и Юрке дал, и а у Кольки — за что вот столько? — а мне что? Ты же помнишь, как мы с тобой тогда, мы же то, мы же это, да я же ради тебя, ради России… Ребята, ну, когда мы начнём жить дружно, а?… Уроды! Только и знают, что эксплуатируют меня, пользуются мной как проституткой. Вот и приходится изображать сфинкса. Образ, блин, однако. Один он, отшельник и затворник. Никто не понимает. Но сейчас не об этом…

Тайком стал потирать живот, и мрачно посмотрел вокруг. «Аппарат президента, называется… Какие же они тупые! Самодовольные рожи!»

И вдруг прорвало. Набросился на этих надменных с остальным миром и юрких под его холодным взглядом солидных людей — стал орать на них со злостью из-за какой-то мелочи, кажется, из-за слишком тёплого чая. А ещё прокричал какую-то чушь, обобщил — мол, я за вас всех всё должен делать?! И сразу поймал себя на мысли, что не только выявил свою раздражённость, но ещё и противопоставил себя им: «Словно жалуюсь». Жаловаться нельзя, жаловаться — это слабость. «А это плохо, слабость — это плохо. Очень плохо! Слабость — это конец!» И ещё больше разозлился на себя за такую простейшую ошибку. «Меня же учили в КИ [47]. При подчиненных держать себя в руках. Я бы сам себе «кол» поставил. Я же люблю риск. Где же хвалёное моё пониженное чувство опасности, а?.. И эти суки всё видят». Забегали, забегали. Но провал шефа отметили. «По глазам вижу. Всё видят. Психологи, блин. Нельзя так, Вовка! Нельзя! Нельзя им верить. Никому нельзя верить! Сдадут! Продадут! Почему мне постоянно не везёт?!»