Беар Гриллс - Грязь, пот и слезы

Вероятность была мала, очень мала, но, как сказал однажды гольфист Джек Никлаус, «не замахнешься – не попадешь». Я не хотел терять свой шанс подняться на Эверест, сидя в базовом лагере в ожидании погоды. Кроме того, в лагере 2 я мог с помощью рации связывать базовый лагерь, где оставался Генри, с партией, которая была уже наверху, и наоборот. Этот довод стал решающим.

Генри понимал, что Майкл и Грэхем поправятся еще не скоро, понимал мое состояние, ту же страсть, что сжигала его в юности. Его собственный девиз гласил: «Девяносто девять процентов осторожности и один процент безрассудства». Но подлинное искусство восходителя заключается в том, чтобы знать, когда использовать этот один процент.

Я подавил приступ кашля и, улыбаясь, вышел из его палатки. Итак, я все-таки пойду наверх.

Мы с Джеффри медленно, но верно приближались к губе в конце ледопада. Я прикрепил карабин к последней веревке, соединяющей нас с лагерем 1. Это было в 7:20 утра.

Большая часть этого дня ушла у нас на то, чтобы добраться до лагеря 2, – это произошло в 3:30 пополудни. От усталости у меня кружилась голова. Когда ты не совсем выздоровел, тяжело подниматься в гору, да еще на такой высоте, но я не собирался выдавать свое состояние. Слишком много стояло на кону.

Мы с Джеффри уселись выпить воды, опустив рюкзаки на снег и расстегнув куртки, чтобы ветерком остудило разгоряченное и вспотевшее тело.

В лагере 2 шерпы Анг-Серинг и мой друг Тенгба подкрепили нас горячим чаем с лимоном. Было радостно сознавать, что мы уже здесь.

Сейчас ребята из первой партии должны были находиться где-то между лагерями 3 и 4. Вскоре они вступят на новую территорию, гораздо выше, чем за все время экспедиции.

Мы подробно изучили дорогу. Это был опасный траверс через склон Лхоцзе и длинный путь вверх по Женевским скалам – могучему скальному контрфорсу, выступающему надо льдом. По этому отрогу мы пройдем к продуваемой ветрами Южной седловине – месту нашего высотного лагеря под номером 4.

Шерпы разглядели в бинокль альпинистов – черные точки на бесконечном белом покрове высоко над нами.

«Давай, Мик, иди вперед, дружище!» Я улыбался.

Было 11 часов вечера. Мик и Нейл сейчас готовятся покинуть лагерь 4. Им вместе с товарищами предстоит совершить обычный ритуал: сменить обувь, проверить снаряжение, кислородные аппараты, привязать кошки.

Нелегкое это дело для четырех человек, едва поворачивающихся в тесной палатке, в темноте и на высоте двадцати шести тысяч футов.

11 мая наступило полнолуние, идеальное для вершины время. Но прошло уже больше недели, и луна стала убывать. Это означало, что им все время приходится работать при налобных фонарях, а при такой низкой температуре батарейки истощаются очень быстро. Запасные батарейки – лишний вес. Да и поменять батарейки при температуре минус тридцать пять градусов в меховых перчатках не так просто, как кажется.

Никогда мне так сильно не хотелось быть рядом со своим товарищем Миком, как сейчас.

Ветер улегся, ночь была тихой, и они покидали лагерь в хорошее время, опередив две остальные команды, остановившиеся там. Это они правильно решили. Мик говорит, что вскоре после того, как они ушли с седловины, его стали одолевать сомнения насчет запаса кислорода. Это было предчувствие, почти прозрение.

Спустя пять часов цепочка восходителей прокладывала извилистый путь по льду и глубокому снегу в направлении выступа, именуемого «балконом», на высоте двадцати семи с половиной тысяч футов.

Группа двигалась медленнее, чем ожидалось. У Мика погас налобный фонарь. В темноте и в глубоком снегу он не стал возиться со сменой батареек.

Погода, которая казалась такой благоприятной, начала меняться. Мик и Нейл продолжали с трудом продвигаться вверх. Позади них медленно, но упорно шли Карла и Алан.

Наконец в 10:05 утра Нейл вместе с шерпом Пасангом достигли Южной вершины, Лхоцзе. Нейлу уже был виден последний хребет, который вел к печально известному кулуару под названием ступень Хилари, заполненному снегом и льдом, а над ним до самого пика Эвереста тянулся пологий подъем в четыреста футов.

В 1996 году из-за гибели людей Нейл не смог подняться выше лагеря 4. Два года после этого он снова добирался сюда, и лишь теперь до вершины было рукой подать.

Он чувствовал себя сильным и в тревоге ждал Мика, чтобы вместе с ним преодолеть последний гребень и ступень Хилари. Чутье подсказывало Нейлу, что не все благополучно.

По мере того как в ожидании Мика и остальных членов партии проходили драгоценные минуты, он чувствовал, что мечта, однажды ускользнувшая от него, снова собирается это проделать.

Где-то по дороге между восходителями возникло недоразумение по поводу того, кто какую веревку несет с собой. На большой высоте такое случается. Казалось бы, небольшой просчет, так, мелочь. Но каждый просчет ведет к неприятным последствиям.

И вот здесь, в четырехстах футах от вершины Эвереста, они вдруг обнаружили, что у них закончились все веревки. Ребятам не оставалось ничего, кроме как вернуться. О дальнейшем восхождении нечего было и думать.

Нейл смотрел на вершину через штурмовые очки: так близко и так далеко! Он испытывал горчайшее разочарование. Повернувшись к вершине спиной, он начал спускаться не оглядываясь.

В 10:50 утра заговорила рация. Это был голос Мика – слабый, еле слышный.

– Беар! Это Мик. Ты записываешь?

Затем послышался треск атмосферных помех. Я только разобрал, что речь идет про кислород. Это было плохо.

– Мик, повтори снова. Что с твоим кислородом, закончился?

После короткой паузы он сказал:

– Я использовал весь кислород. Запасного баллона нет.

Эти слова повисли в тишине палатки в лагере 2. Я зажмурился, с ужасом думая о том, что моему лучшему другу, которого отделяет от меня крутой склон в шесть тысяч футов, грозит смерть, а я бессилен ему помочь.

– Продолжай говорить, Мик, не молчи, – твердо сказал я. – Кто с тобой рядом?

Я знал, что, если Мик замолчит и не найдет помощи, он не выживет. Сначала он не сможет стоять и ляжет, а затем замерзнет.

Как только он перестанет двигаться, он быстро потеряет сознание от переохлаждения и недостатка кислорода. А там и смерть не станет дожидаться.

– Здесь Алан. – Пауза. – У него тоже нет кислорода. Это… это не очень хорошо, Беар.

Нужно было немедленно связаться с Нейлом. Их мог спасти только человек, который находился неподалеку.

Мик снова заговорил:

– Беар, думаю, Алану осталось жить не больше десяти минут. Не знаю, что делать.

Я пытался его вызвать, но он на связь не вышел.

В конце концов Мика с Аланом нашли двое шведов и шерп Бабу Чири. Слава богу, у Бабу случайно оказался лишний баллон с кислородом.