Юрий Мажарцев - Дембельский альбом

Дальше беседа продолжалась в том же духе. Периодически, когда он отвечал мостику,

Лева просил нас заткнуться, чтобы не шокировать начальство развеселыми комментариями офицеров с тонущей лодки, которые могли до них доноситься из динамика радиостанции в ходовой рубке.

В последующий за этим час протрезвевшие начальники безуспешно пытались добиться ответа от лодки К-19, но все было тщетно. В это время мы наслаждались их криками, несущимися из вельботной рации, где они упрашивали нас, то есть лодку, терпящую бедствие, ответить им взаимностью, и пили спирт. А наши нелюбимые начальники до утра вглядывались в даль в тщетной надежде увидеть лодку К-19, которая совсем не могла управляться и больше так и не приняли ни рюмки.

Сделать пакостный розыгрыш сослуживцу, чтобы заставить его избавиться от некоторых вредных для экипажа привычек - святое дело. Не так давно, во время застольной встречи боевых друзей, наш сослуживец Саша Селезнев рассказал историю из своей молодости, когда он после окончания Высшего военно-морского училища подводного плавания служил на атомной подводной лодке. В одну из автономок, как на жаргоне подводников называют длительное автономное плавание, на их лодку был прикомандирован начальником секретной части мичман из Москвы с многозначительной фамилией Бугай. На самом деле он был прапорщик, который хотел пораньше уйти на пенсию, да еще и заработать денег. Вот его по блату к Саше на субмарину и сунули. Мичман оказался очень активным и за первые недели плавания надоел всем тем, что непрерывно отслеживал соблюдение секретности в самых неподходящих случаях. Приставал к матросам, надоедал офицерам, наушничал командиру обо всех, кто неправильно обращался с секретными документами или вел секретные разговоры в неположенном месте. Куда могли просочиться военные тайны с лодки, плывущей уже почти месяц под водой, мичман Бугай не задумывался. Не положено, и все тут. И так он всем надоел, что решили его слегка проучить.

Бывший прапорщик, а теперь мичман Бугай очень переживал о том, как скажется плавание на атомной подводной лодке на его мужских способностях, и не ослабнут ли они от воздействия излучения ядерного реактора. Моряки старательно поддерживали в нем эти опасения, убеждая его, что если он не будет быстрым шагом пробегать седьмой отсек, где на этом проекте лодки был установлен атомный агрегат, то все, хана. Женщины уже точно перестанут быть его первой необходимостью.

И вот в один прекрасный день мичман Бугай, внутренне содрогаясь от неприятных опасений, пошел в седьмой отсек, чтобы быстро глянуть - нет ли там каких нарушений секретности и утечки государственной тайны. Как только он пролез в люк между шестым и седьмым отсеком, матрос-вахтенный этого отсека тихонечко закрыл люк на кремальеру, проще говоря - запер со своей стороны и сразу же позвонил вахтенному восьмого отсека, чтобы тот сделал то же самое. Когда мичман-секретчик наскоро убедившись в том, что в седьмом отсеке нет утечки информации, попытался выйти обратно в шестой, он с ужасом понял, что люк не открыть. В страшном волнении он метнулся к люку, ведущему в восьмой отсек, но и там его ждала неудача. Мичман заметался по проходу через отсек под взглядом стоящей в нем телекамеры. В это время в Центральном посту группа офицеров с восторгом следила по монитору за метаниями бдительного мичмана. Наконец, когда стало ясно, что клиент дошел до кондиции, старший механик - главный организатор этого циркового представления - включив корабельную трансляцию только на седьмой отсек, громко объявил:

- Аварийная тревога! Угроза разгерметизации реактора! Всем надеть форму ноль!

Форма ноль была полной бессмыслицей и самостоятельным, для данного случая, изобретением стармеха. Но мичман, не знавший тонкостей флотской жизни, принял все за чистую монету, и еще быстрее забегал по реакторному отсеку, пытаясь прикрыть ладонями наиболее уязвимые перед проникающей радиацией части тела. Невозможно передать восторг, который охватил в эти минуты Центральный пост. Офицеры, изнемогая от смеха, висли на креслах, на приборах, на перископе и просто друг на друге. Боцман, забыв, что должен управлять рулями глубины, в изнеможении сползал по переборке, предоставив лодке свободно парить в океанских глубинах.

Наконец, Бугай, видимо на миг разорвав туман безумия, охвативший его слабый мичманский мозг, сообразил, что надо позвонить в Центральный пост по телефону, висящему на переборке. Трубку взял механик, а остальные участники шутки забились по углам, и, зажав рот руками, только тряслись от беззвучного смеха. Между механиком и насмерть перепуганным за свою потенцию мичманом произошел следующий диалог:

- Центральный, центральный, это мичман Бугай! Я в седьмом отсеке, не могу выбраться! Люки заклинило! Помогите!!!

- Что вы там делаете в седьмом отсеке, кто вам разрешил там находиться!

- Да я… да я…

- Что я? Что я? Немедленно убирайтесь оттуда!

- Да не могу я! - в отчаянии завопил Бугай. - Люки не открыть!

- Да-а-а-, многозначительно потянул механик, - похоже, давление в отсеке выросло. Наверняка реактор разгерметизировался. Значит так, слушайте сюда: видите вон там плиту броневой защиты?

- Вижу, - всхлипывая, ответил мичман, хватаясь за стальную плиту весом килограммов около тридцати.

- А теперь, - суровым волевым голосом продолжил механик, - ложись на спину, клади плиту на я…ца и ползи на спине к шестому отсеку, а мы попробуем открыть люк с другой стороны.

Перо отказывается описать то, что творилось в центральном отсеке, когда присутствующие там моряки наблюдали на мониторах, как мичман полз на спине к люку через весь отсек, старательно прижимая к самому уязвимому месту плиту броневой защиты. Непонятно, как они там все не поумирали!

Когда мичмана Бугая в состоянии полной прострации вытащили через люк в шестой отсек, у него смогли только с огромным трудом отобрать кусок железа, которым он пытался спасти свою мужскую честь и достоинство. Но на этом его мытарства не кончились. Когда у него отобрали плиту, ему передали требование стармеха срочно явиться в Центральный пост. Там его ждал разнос:

- Где вас носило, когда я перед выходом в море выдавал форму ноль? - грозно спросил механик. - Небось, по бабам шастали на берегу, а? У нас там еще комплект формы остался? - спросил стармех кого-то из своих подчиненных.

- Майки не осталось, трусы только, - совершенно серьезно ответил лейтенант из электромеханической части.

- Принести, - коротко бросил дед.

Через минуту принесли обычные подводницкие одноразовые трусы, к которым в самых стратегических местах были пришиты кусочки свинцовых пластин от аккумулятора. И не лень же было кому-то сидеть и их пришивать!