Юрий Мажарцев - Дембельский альбом

Корабельный распорядок написан один для всего флота, а старпом на «Гангуте», видимо, был большим служакой, чем наш, и вовремя разогнал офицеров по боевым постам проворачивать механизмы. По этой команде молодой лейтенант, командир носовой орудийной башни, дал приказ матросу провернуть башенные механизмы. Матрос честно нажал на все рычаги, башня честно провернулась и вдруг с грохотом выбросила из орудийного ствола сноп огня и порохового дыма. К счастью, пушка выстрелила не боевым снарядом, а лишь учебной болванкой, которая, как потом выяснилось, ударила по стреле башенного крана на Кронштадском морском заводе и насмерть перепугала крановщика. Потом ходила байка, что он позорно пытался выкинуть белый флаг.

Факт меткой артиллерийской стрельбы по крану от высокого начальства скрыть не удалось. В тот же день после обеда на «Гангут» прибыла серьезная комиссия во главе аж с целым контр-адмиралом. Экипажи соседних кораблей столпились на палубах и, разинув от восторга рты, следили за интересным зрелищем. Все бинокли, какие были на борту, смотрели на артиллерийскую башню. Словом, публика забила и партер, и ложи, и даже галерку. И башня не обманула надежд зрителей!

Для разминки извлекли на свет лейтенанта и вытерли об него ноги уже всей комиссией, а затем велели показать, как все было. Тот сам показывать не рискнул, а кликнул опять матроса. Моряк прибыл и бесстрашно нажал на все рычаги. Раздался оглушительный грохот выстрела, и клубы дыма вновь окутали всю группу возле башни. Восторгу зрителей не было предела. Комиссия постояла в остолбенени, а затем, забрав лейтенанта, который, наверное, уже видел себя на вечной службе на Курильских островах, скрылась где-то в недрах боевого крейсера. Матрос задумчиво посмотрел вслед комиссии, закрыл башню и тоже пошел по своим делам, причем видно было, что настроение его заметно поднялось от осознания того, что он подложил лейтенанту колоссальную свинью.

К вечеру уже весь Кронштадт из сообщений сарафанного радио знал, что же произошло. Оказывается, «Гангут» накануне ходил на учебные стрельбы и вернулся поздно вечером. Конечно, по инструкции, командиру башни следовало бы проследить, чтобы снаряды из ствола и с элеватора - механической ленты, подающей снаряды в пушку - убрали и сложили в орудийные погреба. Лейтенант дал соответствующие указания матросу и убыл домой, к молодой жене, забыв золотое правило офицерской мудрости о том, что куда матроса ни целуй, у него везде ж…па. Матрос, в свою очередь, зная твердо, что дембель (демобилизация) неизбежен, как крах империализма, и что утро вечера мудренее, завалился спать. Естественно, утром пушка и выстрелила тем снарядом, который оставался с вечера у нее в стволе, а исправный элеватор подал в ствол новый. А поскольку командир приказал башню закрыть и никого не пущать, то к моменту прихода комиссии ее ждал в стволе орудия новый заряд. Именно им матрос и отсалютовал высокому береговому начальству, когда ему велели показать, как все было.

Интересно, что этот случай для флота далеко не единичный. Не так давно, во время очередной встречи боевых друзей за столом, один мой сослуживец, Юра Бирюков, проведший молодые годы в Балтийске (бывший Пиллау) - столице ДКБФ (Дважды Краснознаменного Балтийского флота), рассказал почти похожую байку:

- У нас на одном МПК - малом противолодочном корабле - во время проворачивания выстрелила РБУшка - установка, стреляющая реактивными снарядами. И удачно так матрос пальнул, что положили болванку прямо во дворе комендатуры. Но никого не убили. Шум, конечно, поднялся. На пароход пришла комиссия из штаба, во главе - адмирал. Старенький такой. Показывай, - говорит, - сынок, как все было. Это он старлею, командиру МПК. Тот сам за все решил ответить и нажал там на какой- то рычаг. РБУшка как пальнет опять. И снова по двору комендатуры. Все, кто на пароходе был, затихли, как перед грозой. Приссали, понятно. И только старичок-адмирал пожевал так задумчиво губами, да и говорит: А что, кучно снаряды легли. На этом дело закрыли, командира списали на берег, в Таллин. Тогда это у нас считалось дыра-дырой.

Иногда доведенные до отчаяния самоуверенной неграмотностью разных инспектирующих лиц корабельные офицеры решались даже на розыгрыш очень высокого берегового начальства. История о том, как разыграли генерала, стала флотской легендой о главном корабельном тормозе. Легенда гласит, что во время совместных учений сухопутных и морских сил на Балтийском театре военных действий на флагманский крейсер села группа наблюдателей, в состав которой входил важный генерал из Москвы. Корабль вышел в море, все как положено - вахта стоит, командиры боевых частей на боевых постах, командир корабля на ГКП (главный командный пост), иными словами на мостике. Генерал со свитой тоже болтается по мосту и путается у всех под ногами.

Шугануть с главного командного поста старшего по званию, да еще из самой Москвы, командиру не позволяло кадровое военное воспитание. А надо для нашей истории отметить, что на этом проекте крейсера локация (радарная установка) управлялась педалью в уголке рубки. И замечает командир, что педалька очень приглянулась генералу, и тот иногда нажмет на нее, потом отпустит, нажмет опять, опять отпустит и радуется при этом, как ребенок .

Командир потому и стал в молодые годы командиром крейсера, что умел принимать решения за доли секунды, как положено в современном морском бою. И он незаметно звонит механику вниз и тихонечко по телефону говорит:

- Слушай меня, дед, и ничего не спрашивай: Стоп машина! - после чего, дождавшись, когда пароход стал слегка сбавлять ход, громко начал кричать:

- Кто нажал на главный корабельный тормоз?

Штурман и старпом, люди сообразительные, сразу врубаются в ситуацию, начинают метаться по мостику и с серьезным видом оправдываться, утверждая, что тормоз они не трогали, потому, как не первый год служат и понятие о дисциплине имеют. И весь их вид действительно говорил о том, что без команды такую серьезную вещь, как главный корабельный тормоз, они ни в жисть не тронут. Не сухопутные, чай, какие- нибудь. Генерал из Москвы был мужественным и справедливым человеком и сразу же признался, что трогал тут одну педальку, но злого умысла при этом не имел. Корабельные офицеры зашумели, что это и есть главный тормоз, и что атака чуть из-за этого не завалилась.

Крейсер снова дал ход. Московский генерал извинился, очень сконфузился и бочком-бочком ушел с моста, свита, конечно же, за ним. В течение всех последующих учений генерал и свита дальше кают-компании не вылезали, видно опасаясь, что опять что-нибудь нажмут и корабль потопят.