Пьер Декс - Клеопатра

Поражает, с какой тщательностью, с какими предосторожностями Клеопатра готовилась к встрече с Антонием. Теперь у нее не было надобности спешить, как в ту ночь восемь лет назад, когда Аполлодор Сицилиец сложил ее к стопам Цезаря, теперь ей двадцать семь и она, как говорит Плутарх, «перед Антонием предстанет в том возрасте, когда и красота женщины в полном расцвете и разум ее всего острей и сильнее» [35] Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Т. III. С. 240. . То, что неистовая импровизация юности сменилась обстоятельностью зрелого возраста, представляется нам вполне естественным. И все же мелькает как бы легкая тень неуверенности.

Тем не менее неприязненный тон первого приглашения, кажется, уже забыт. Клеопатра убеждена: ее примут со всеми почестями, и занимается тем, что собирает украшения и сокровища, в первую — очередь Золото и серебро. Может, она хочет, чтобы забыли о спасавшейся некогда бегством девчонке, спрятанной в тюке с покрывалами, может, желает поразить воображение Антония роскошью, то ли ощущая все же Свою неполноценность, то ли желая подчеркнуть превосходство над триумвиром и пустить пыль в глаза? Для чего, в конце концов, эта пышность? Стоит ли ей соперничать с роем провинциальных цариц? Когда Клеопатра общалась с Цезарем, которого, как и себя, считала богом, ей не требовалось облекаться в личину богини. Оба были богами, и необходимость игры отпадала. Теперь она тщательно подготовила свой выход на сцену. Корма ее корабля позолочена, паруса — пурпурные, весла — серебряные, и движется судно под музыку флейт, арф и лютен. На таком корабле она отправляется к Антонию в Тарс — большой город, расположенный в изломе побережья, где современная Турция смыкается с Сирией. Это был очаг просвещения и научной мысли, известный школам философии и ораторского искусства, Афины Малой Азии. Антоний отзывался о нем с почтением и доброжелательностью. Сорока годами позднее в Тарсе родился апостол Павел.

Клеопатра возлежала в золотой беседке, облеченная в тунику, в какой художники античного времени писали Венеру, вокруг располагались одетые амурами дети с опахалами в руках. «…Самые красивые рабыни, — пишет Плутарх, — были переодеты нереидами и харитами и стояли кто у кормовых весел, кто у канатов. Дивные благовония восходили из бесчисленных курильниц и растекались по берегам» [36] Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Т. III. С. 241 . В это время Антоний давал на городском форуме собственное представление: он воссел на царский трон перед любопытствующей толпой. Но не он оказался в центре внимания. Понемногу форум обезлюдел, и с Антонием осталась лишь его свита…

Он попытался загладить неловкое впечатление, пригласив царицу, едва она ступила на землю, к себе на ужин, но Клеопатра, приготовившая небывалую иллюминацию, зазвала его на корабль.

Антоний попал в неловкое положение. Клеопатра доказала, что она не из роя азиатских цариц, тщеславных очаровательниц, она поднялась на один уровень с римским полководцем, может, даже чуть выше, как это пристало египетской царице. Впрочем, неравенства не было.

Быть может, Клеопатра соблазнила Антония, так сказать, случайно, и ее Венера была скорее светской львицей, чем сексуальной богиней. Однако лицо и облик играли, конечно, в политике Востока огромную роль. И в этом смысле появление Клеопатры на сцене — это прежде всего появление политическое, это средство продемонстрировать в первую очередь не очарование, а могущество, силу, свое богатство, свой подлинный уровень.

В конце концов она и Антоний давным-давно знают друг друга и разбираются в ситуации. В этот 41 год, когда Антоний составляет, путешествуя, реестры сокровищ Востока, данного ему во владение, он, может, еще не совсем понял, какое место занимает здесь Клеопатра. Много утекло воды со времен мартовских ид 44 года. Многое изменилось для царицы, правившей в сложнейшей ситуации и без конца боровшейся с трудностями. Однако она не только провела свой корабль между соперничающими римлянами, но еще добилась бесспорного признания своей власти в той области, которую мы зовем сейчас Ближним Востоком. Именно это она дает понять Антонию Летним вечером в Тарсе. Вот в чем причина ее честолюбивых. приготовлений. Антонию необязательно делаться ее любовником, однако их любовная связь определяет главное: устанавливает характер политических отношений между царицей и римским военачальником.

Впрочем, устроенный Венерой прием носил скорее протокольный характер. На следующий день, когда пир давал Антоний, все повернулось по-другому. Антоний понял, что его положили на обе лопатки, как в смысле роскоши, так и в отношении хорошего вкуса. Поскольку состязаться в элегантности не приходилось, он оценил ситуацию в выражениях солдафона.

К его изумлению, Клеопатра сбросила маску божественного величия и ответила ему в тон, тоже на солдатском жаргоне, и сделала это с той же легкостью и свободой, с какой говорила на всех наречиях своих разноязыких подданных — эфиопов, бедуинов, евреев, сирийцев, персов…

Рядом с обычным смертным, сорокадвухлетним прожигателем жизни, царица явилась обыкновенной женщиной (не сказать, чтоб недотрогой), она отпускала сальные шуточки, она снизошла на землю. Пиршество продолжалось, и убранство сияло прежним великолепием. Палуба корабля была так густо усыпана розами, что образовался как бы толстый ковер. Показав вначале свои царственные возможности, Клеопатра нащупала затем слабое место Антония, она сумела ему понравиться. Он понял, что если он еще не повелитель Рима, то, по крайней мере, властитель Востока. А следовательно, и Египта.

Но предоставим слово Антонию. Девять лет спустя, в письме, написанном Октавиану, но предназначенном, несомненно, для публики, он объяснился вполне откровенно: «С этого момента я… царицу». Приношу извинения, но мне кажется, что в современном языке это, пожалуй, единственный эквивалент глагола ineo, который он употребил.

Если и были какие-то сомнения по поводу роли Клеопатры, то они вскоре рассеялись. Через несколько недель царица заставила Антония отказаться от путешествия через Сирию и Палестину и отправиться вместе с ней морем в Египет.

Обольщение продолжается. Вспомним попутно о встрече с Цезарем в Александрии. В 48 году интересы Цезаря и Клеопатры совпали, было много точек соприкосновения помимо любви. Здесь иное, здесь женщина играет ва-банк, отождествляет себя с мужчиной, который ей необходим, опускается до его уровня. В результате победа, успешное предприятие, триумф несравненной Клеопатры.