Пьер Декс - Клеопатра

Теперь оба хотят насладиться жизнью, и создается общество, получившее греческое название «амиметобиой» — «Союз неподражаемых». Клеопатра существует в нем на тех же правах, что и остальные спутники Антония. Целью этого общества было продолжить начатое в Тарсе в бесконечной череде пиршеств, где все по очереди принимают друг друга, блистая взапуски изобретательностью и роскошью. От своего прадеда Плутарх слышал такую историю: некий молодой человек, друг точильщика при доме Антония, войдя за ним следом как-то на кухню, обнаружил там «среди прочего изобилия… восемь кабанов, которых жарили разом, и удивился многолюдности предстоящего пира. Его знакомец засмеялся и ответил: «Гостей будет немного, человек двенадцать, но каждое блюдо надо подавать в тот миг, когда оно вкуснее всего, а пропустить этот миг проще простого» [37] Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Т. III. С. 242. . Короче, повар, не зная точного часа, когда явится орава прожигателей жизни, распределил туши таким образом, чтобы в любой момент можно было подать жаркое к столу.

А вот еще один анекдот. Желая похвастаться перед Клеопатрой талантами рыболова, Антоний нанял рыбаков, которые, подныривая под его удочки, насаживали на крючки больших рыбин. Клеопатра тотчас обнаружила подлог и приказала одному из своих людей нырнуть раньше и нацепить на крючок вяленую рыбу. А мораль такова: Клеопатра дала понять Антонию, что его дело завоевывать города и государства, а не ловить рыбу.

Не в таких только штучках проявляет себя Клеопатра в ту пору. Если прежде она демонстрировала Цезарю великолепие Нила, то теперь демонстрирует Антонию Александрию, с ее соблазнами, с ее обширным портом, — место встречи всех цивилизаций той эпохи. «Неподражаемые» ходят по городу, по его переулочкам инкогнито, ночью, в одежде слуг, царица порой в мужском платье. Развлекаясь, как школяры, они стучат в окна, будят людей, шутят, иногда заходят в кабачки, где Клеопатра не брезгует общаться со всяким сбродом, она пьет не хуже Антония, играет в кости, всюду таскается за ним следом. Она ведет себя с той свободой, какая дозволительна лишь для женщин вне общества: для куртизанок, столь любезных сердцу Антония, только на этот раз их роль берет на себя царица. Плутарх, который видит в Клеопатре причину падения Антония, утверждает, что она изобрела множество способов льстить его уму и сердцу, каких не предвидел и Платон, и, «всякий раз сообщая все новую сладость и прелесть любому делу или развлечению, за какое ни брался Антоний, ни на шаг не отпуская его ни днем ни ночью, крепче и крепче приковывала к себе римлянина» [38] Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Т. III. С. 243. .

Желаем мы того или нет, Клеопатра далека здесь от образа роковой женщины. Перед нами двадцатисемилетняя красотка, которая пытается всеми способами окрутить сорокадвухлетнего мужчину, она борется лишь за себя. Она пускает в ход все возможности, ни перед чем не останавливается, ибо ей нельзя проиграть — на этот раз в особенности. Дело не в том, чтобы заполучить Антония, а в том, чтобы стать его супругой. Действительно, Клеопатра ведет себя скорее не как обольстительница, а как жена, существующая на равных с мужем-кутилой, она вновь достойный партнер, как прежде была достойным партнером в политических играх Цезаря.

Но это еще не значит, что она не любила Антония, не была им увлечена. Этого мы никогда не узнаем. Трудно, отметим кстати, играть долгое время такую роль и не проникнуться ею. Антоний был красавец-мужчина. Тут на чашу весов можно бросить все. С самого начала нам следует отказаться от предвзятого взгляда: Клеопатра, так же как во времена Цезаря, лишена возможности выбора. Мать Цезариона должна стать супругой Антония. А то, что им нравилось быть в обществе друг друга, совсем иная история.

В то время супругой Антония была властолюбивая Фульвия, ведавшая его римскими делами. Заменить Фульвию в постели — это, в сущности, еще не так много, важно связать Антония с Востоком, завершив поездку по сбору богатств как бы возведением его в сан правителя, короче, оторвать от Рима.

«Союз неподражаемых» в Александрии обретает вдруг символический смысл: город должен превратиться в столицу Антония. Из всех политических авантюр Клеопатры эта — наиболее рискованная, наиболее чреватая последствиями. Нечто вроде осуществления облегченного варианта ее мечты о Цезаре, который сместил центр римской политики на Восток, мотивируя это необходимостью победы над парфянами, чем вызвал, роковым образом, собственное падение. Теперь Клеопатра вынуждена повторить ту же игру, и не в тени Цезаря, а у всех на виду, без чего, по ее убеждению, египетскому царству рано или поздно придет конец, а это будет означать исчезновение Цезариона и ее собственное.

Цезарион… С наступлением 41 года, то есть с того самого момента, как между Клеопатрой и Антонием начались переговоры, приведшие к встрече в Тарсе, в египетском политическом протоколе обнаруживается одна особенность. Птолемей по прозвищу Цезарь по-прежнему упоминается в политических актах рядом с Клеопатрой, но теперь нет и речи о его царствовании, речь лишь о правлении Клеопатры, о ее одиннадцатой годовщине на престоле. Цезарион низведен, таким образом, до того же уровня, что и братья Клеопатры, когда она желала подчеркнуть, что правит единолично.

Такова мера предосторожности, направленная на то, чтобы сделать отношения между Антонием и Клеопатрой более приемлемыми для Октавиана, официально назначенного наследником Цезаря. Этому компромиссу с устранением Цезариона из публичной жизни, что несомненно поможет Антонию в Риме, соответствует и приказ умертвить Арсиною в Эфесе, где она состояла жрицей в храме. Отныне у Клеопатры нет больше ни сестры, ни брата. Она обезопасила свою жизнь и жизнь своего сына от династических посягательств, но одновременно сожгла за собой мосты. Нет более выбора между египетским царством в том виде, в каком его олицетворяют она и Цезарион, или безоговорочной аннексией его Римом. Хотят того александрийцы или не хотят, в ней воплотилась свобода и независимость Египта.

И Антоний, как ни странно, выступает гарантом.

Жители Александрии находят меж тем весьма забавными ночные похождения «Союза неподражаемых», и злые языки, вероятно, не слишком зло шутят, когда благодарят повелителя Рима за то, что, передав в руки италийцев проскрипционные списки, он наделил их трагической ролью, а александрийцам предоставил комедию.

Антоний, как некогда Цезарь, решил перезимовать в Александрии. Он даже не искал для этого предлога — пассатные ветры или что-либо другое. Но из Рима внезапно прибыла депутация ветеранов, зовущая его на родину. Антоний меж тем жил на широкую ногу, примерно так же, как в Риме. Он облекался в греческую хламиду, и в этом отказе от римской тоги многие видели не простую смену одежды, приспособленной к более жаркому климату, но символ, своего рода единение с Востоком, с Египтом.