Сергей Баблумян - Вокруг и около

Но вот случилась неожиданность. Однажды утром Вова встал не с той ноги. Такое бывает и с людьми, но в случае со слонами это, согласитесь, сложнее. Взбунтовавшийся Вова никого к себе не подпускал, никого не слушал, а выбил могучим плечом дверь и вышел за ограду. Отчего он взбрыкнул, никто не понял, сошлись на том, что по весне без дамы сердца у гиганта секса взыграли гормоны. Очень может быть, бывает не только со слонами…

Удержать слона за оградой не получилось. Вова, словно зная, куда держать путь, вышел за ворота зоопарка и твердой поступью двинулся в направлении Еревана. По большому (как в буквальном, так и фигуральном смысле) счету он никому не мешал: автомобилей не переворачивал, не вырывал с корнем деревья, редких пешеходов не давил.

Понятно, что первыми всполошилась ГАИ. Оттуда передали по цепочке – снизу вверх. Наверху, как известно, самые умные, но те, которые еще умнее, и это тоже известно, на самом верху. Конкретно – на улице Барекамутян – так в те времена назывался проспект маршала Баграмяна. В ЦК к сообщению о ЧП отнеслись ровно так, как сегодня отнеслись бы к сигналу о несанкционированном шествии – дали команду пресечь. Но и тогда, и сегодня сказать легче, чем сделать.

Получив команду, стали думать: как? Взять слона за бивень и развернуть на сто восемьдесят градусов? Хотел бы я посмотреть на такого смельчака. Возвести на улицах баррикады? Разнесет к чертовой матери. Вызвать пожарников? Позвали. Но холодный душ Вову только освежил. Кого звать еще? Правильно, армию. По команде сверху, где, как мы знаем, все поголовно умные, пригнали бронетранспортер, и стальная махина двинулась на слона.

Вову свалили со второй попытки – БТР подал назад, разогнался и протаранил животное. Затем взгромоздился на тушу и отутюжил животное до самой смерти. Одна из самых страшных картин моей памяти: многотонную машину покачивает от вдохов-выдохов угасающего слона, а в ушах его предсмертный стон, как последняя песня индийского гостя. Усыпить животное ни в какую умную голову почему-то не пришло, а вот усмирить броней – сработало сходу. Армения вам все-таки не Голландия, где даже мышей ловят необычными мышеловками: грызуны в них не погибают – мышек затем вытаскивают и отпускают на волю. Немного странно, зато гуманно.

Теперь, отдав долг памяти Вове, я возвращаюсь к Маше, которую, к сожалению, лично не знал, но много слышал: привезли из Москвы, из театра Дурова, было ей двадцать два года – это на десять лет старше слона по имени Грант, которому понадобилась подруга жизни. В разнице лет нет ничего особенного – практикуется не только в мире зверей. Говорят, отношения двух гигантов складывались вполне благоприятно, а что произошло дальше, опять темный лес. Большое, особенно если речь о героях заметки, видится на расстоянии. Найти причину случившегося и сделать так, чтобы Армения не уподоблялась кладбищу слонов, задача специалистов. Но вот первое, что приходит даже в дилетантскую голову. И в том, и в другом случаях слоны долгое время в неволе жили без пары, а спустя недолгое время после бракосочетания погибали. Понятно, что покупать слона и слониху в комплекте дороже, но ведь терять еще дороже.

Впрочем, в Армении слонам не везет не только в жизни, но и в искусстве, которое тоже отражение жизни. Ведь как дело было? Задумав фильм «Солдат и слон» режиссер Дмитрий Кеосаян решил, что слон, которого по дорогам войны из поверженного Берлина ведут в Ереван, должен погибнуть, и это один к одному укладывается в наше крепнущее представление о судьбе слонов в Армении. Однако в споре между правдой жизни и отношением к ней киночиновников победило второе, в результате чего концовка кардинально изменилась: слон в полном здравии и прекрасном настроении вступает в Ереван аккурат 9 Мая, в день нашей победы над фашистским захватчиками.

И наконец, последнее. Задумывались ли вы, почему слонам в Армении дают неармянские имена: Вова, Маша и даже опять оставшийся без дамы сердца Грант (Грант ведь, строго говоря, тоже имя не армянское, хотя уже давно признается нашенским). Короче, раз уж со слоновьей ономастикой фатально не везет, может, попробовать иначе. Но это уже так, к слову…

Крытый рынок в Ереване, как и в большинстве других городов мира, начинался с открытого и представлял собой обыкновенный базар. Как по форме, так и по содержимому. О последнем чуть ниже, а пока небольшая прелюдия к истории вопроса.

В пятидесятые годы прошлого века главное ереванское торжище размещалось ровно на том месте, на котором сегодня стоит кинотеатр «Россия». Этот фрагмент города представлял собой покрытый пылью, измученный зноем (если речь о лете) и грязный во все времена года (какой асфальт, какие тротуары?!) пустырь. Впрочем, поздней осенью, зимой и ранней весной базар работал в половину, а то и в четверть силы: торговали-то в основном свежими овощами и фруктами (какие тогда видели парники, какие теплицы?!), к осени они кончались, и продавать дальше было почти нечего. Зато летом!..

Базар давал о себе знать с утренними петухами – ревом, криком и скрипом. Ревели буйволы, кричали погонщики, скрипели телеги. Звуковую палитру разбавляло блеяние овец, прогоняемых по улицам города (каким бы он тогда ни был, но все равно столица) прямиком к мясному ряду, где, разминаясь, точили ножи мясники. Впрочем, тут кому как нравилось – барана можно было брать и живьем: дотащить на веревочке до дому, подержать, сколько требуется, на подножном корму и в нужный час произвести заклание. Где-то к полудню, когда ереванские хозяйки шли за провизией – мужчины в то время домашними делами не занимались – на базаре уже все было расставлено, разложено, разлито.

Тут бы в самый раз вставить: «прилавки ломились от…», но сказать так автор не имеет права по той простой причине, что прилавков, как таковых, не было вовсе. Вся снедь раскладывалась либо на земле, либо находилась в свисающих с мулов, верблюдов, или лошадей хурджинах: картошка-моркошка, зелень-мелень, персики-мерсики, виноград, хурма-бастурма, сыр-мыр, рыба… – все свежее, первозданное, не тронутое нитратами – о них даже не слышали. С кувшином на плече: «Холодная ереванская вода!» носились по базару звонкоголосые мальчишки. Вода была и впрямь холодной, натурально ереванской, и, само собой, лучшей в мире.

Торговались вдумчиво, не спеша, со знанием дела обеими договаривающимися сторонами. Сбить цену без достаточных оснований было непросто, но и обдурить тертого покупателя – тоже не каждому удавалось. Голосистые хозяйки круг за кругом обходили ряды, краем глаза подмечали смену настроений несговорчивого торговца, а под конец, с набитыми под завязку кошелками, подваливали еще раз, по касательной, как бы напоследок.