Тони Санчес - Я был драгдилером Rolling Stones

Другие, однако, считали, что причиной насилия было маниакальное желание «Роллинг Стоунз» любой ценой устроить грандиозный концерт для своего фильма.

Если бы технической команде дали больше двадцати часов на подготовку, была бы построена сцена повыше, возведены заграждения, привезена приличная пища, напитки, устроены туалеты, парковка и нормальные медпункты. Может быть, тогда день обошелся бы без четырех смертей и бог знает скольких раненых. Дейв Кросби, чья группа играла перед «Роллинг Стоунз», первым выразил растущее возмущение: ««Роллинг Стоунз» до сих пор немножко зависли в 1965 году. Они не понимают, что охрана не является необходимой на концерте и вообще не обязательна. Нам не нужны Ангелы… Я не обвиняю «Ангелов Ада», потому что это бесполезно и потому что они вели себя именно так, как от них и ожидали… «Роллинг Стоунз» вообще мало что знают об Ангелах. Для них средний «Ангел Ада» — это нечто среднее между Питером Фонда и Деннисом Хоппером. Но это далеко не так… Впрочем, я не думаю, что участие Ангелов было самой главной ошибкой и неудачей. Скорее, самой заметной и очевидной.

А главной ошибкой было, пожалуй, непонимание того, что такое на самом деле концерт, и использование его в своей эгоистичной манере, в очередной раз доказывая свою звездность. Под эгоистичной манерой я имею в виду поведение типа «посмотрите, какие мы крутые». Что касается звездной болезни, то, мне кажется, «Роллинг Стоунз» ею действительно болеют, и в своей книге я не зря называю их снобами. Я уверен, они не понимают, что наделали в субботу… Они сильно преувеличивают свою собственную значимость. Думаю, у них звездная болезнь грандиозных масштабов… и мне кажется, что эта злокачественная болезнь особенно поразила двух их лидеров».

Билл Грэхэм, наиболее уважаемый промоутер Соединенных Штатов, присоединился к множащемуся хору возмущенных голосов: «Я спрашиваю вас, какое право имели вы, мистер Джаггер… устраивать этот бесплатный фестиваль? И не смейте говорить, что не знали, чем все это кончится… Какое вы имели право уйти, как ушли, благодаря всех за отлично проведенное время, а Ангелов — за оказанную помощь? Что вообще Джаггер оставил после себя в стране? На каждый концерт он опаздывал. На каждом его гребаном концерте лилась кровь. Какое право этот божок имел спускаться на нашу землю вот так? И теперь я очень рад сообщить всей стране, что Мик Джаггер действительно вовсе не Бог-Сын… Но знаете, что меня больше всего во всем этом огорчает? То, что этот козел — великий артист».

Хиппи тоже имели что сказать. Вот одно из их типичных писем в журнал «Роллинг Стоун»:

Для тех, кто понимает в этом, очевидно, что «Роллинг Стоунз» или, по крайней мере, некоторые из них практикуют магию со времен альбома «Satanic Majesties Request». Но там ее цвет еще скорее белый, чем черный. С тех нор оттенок неизменно становился все темнее и темнее. В Альтамонте он явил себя в полном величии со всей свитой демонов, то есть «Ангелов Ада». За несколько дней до зимнего солнцестояния силы тьмы наиболее могущественны. Луна была в Скорпионе, а в это время вибрации Вселенной наиболее неустойчивы. Все проводилось в месте, предназначенном для разрушения посредством движения. Затем является Мик — причем только тогда, когда стало уже достаточно темно, чтобы красные огни творили свою магию. Я не знаю, понимали ли они, что делают. Я чувствую, что с опытом они становятся все печальнее и мудрее. Но слишком дорогая цена заплачена за урок. И мы все тоже виноваты, потому что проглотили пирог, который испекли «Роллинг Стоунз».

Альтамонтская трагедия завершилась в залах суда — последнее символическое доказательство, что Мик Джаггер больше не бунтующий хиппи, а настоящий бизнесмен-миллионер, который заботится лишь о прибылях «Роллинг Стоунз», Он предъявил хозяевам Сирс-Пойнт-Интернэшнл-Рэйсвэй иск на более чем 25 миллионов, обвинив их в нарушении условий контракта и мошенничестве. Калифорнийские землевладельцы, которым принадлежала земля под Альтамонтом, выставили группе встречный иск в размере 2 450 000 фунтов.

Как бы то ни было, из неудачного концерта получился эффектный фильм. Он был назван «Gimme Shelter», и верные своему обещанию братья Мэйслес выпустили его еще до Вудстока.

Я смотрел его в маленьком кинотеатре в Сохо вместе со всеми Роллингами. После спора о том, кого конкретно собирался убить Мередит, Мик повернулся к Киту и сказал:

— Власть цветов оказалась кучей дерьма, так? В нашей «Jumpin' Jack Flash» ведь не было ничего о любви, мире и цветах, верно?

Дождь со снегом барабанил в окна старинного дома с соломенной крышей, словно пальцы миллионов усопших душ. Внутри в открытом очаге пылали огромные дрова. Маленькая ярко освещенная гостиная казалась уютнейшим местом на земле. Из стереосистемы мягко звучал успокоительный голос Лидбелли. Марианна, блаженствуя, грелась на ковре у камина, а Марио бегал вокруг нее. Наверху ее мама рассказывала маленькому Николасу одну из своих чудесных сказок. Шли святки, и весь мир казался необыкновенно спокойным.

Но тут зазвонил телефон. Марианна пошла в столовую и сняла трубку.

— Счастливого Рождества, — сказал Мик. — Мы тут с Китом в Редлэндсе, и я хочу заехать к тебе с небольшим подарком.

Ей показалось глупым, что он поедет в такую даль ради какой-то ерунды. Однако Мик настаивал, и она в конце концов согласилась. Детей у них общих нет, они могут остаться друзьями и, кроме того, надо же ему познакомиться с Марио.

После Альтамонта Мик слетал в Швейцарию повидаться со своими банкирами и вернулся обратно в Лондон, где ему нужно было быстро отыграть несколько концертов. Билеты по 650 фунтов на все четыре концерта (два в «Лицеуме» и два в «Севилье») разошлись за полчаса. Он позвонил Марианне в Рим, чтобы напомнить, что им вдвоем надо быть 19 декабря в суде на Мальборо-стрит, на итоговом слушании дела, касавшегося полицейского налета, случившегося в начале года. В аэропорту Хитроу он встретил ее на лимузине с водителем. Однако она была тверда. Между ними все кончено. Она его больше не любит, она любит Марио и будет жить с ним. Мик казался погруженным в мысли об Альтамонте и предстоящих концертах и вроде бы согласился с ее решением.

«Так чего же ему надо?» — удивленно размышляла она. В десять вечера он подъехал к воротам дома на «бентли» и вручил ей подарок — маленькую грузинскую серебряную табакерку, наполненную чистым медицинским кокаином. Марианна была в восторге. Марио дарил ей драгоценности и одежду, но она не обращала на это внимания. Материальные ценности почти ничего не значили для нее. Но вот кокаин… это совсем другое дело.

Она понюхала немного и быстро ощутила знакомый прилив счастья. В памяти ожили события добрых старых времен. Джаггер был красив, его волосы блестели, и вообще он выглядел так, будто ему лет восемнадцать. Он тоже понюхал кокаин, и вскоре они уже вместе шутили и смеялись. У них было так много общего, они так хорошо знали друг друга, что сейчас Марианне не хотелось ничего иного, кроме как быть с ним. Она жаждала, чтобы он ее обнял и они занялись сексом так же страстно, как в прошлом. Когда она находилась рядом с ним, то не могла ему противиться, и знала, что может порвать с ним только если он будет далеко. Но вот Николас и мать Марианны легли спать. Мик пошел в гостиную, где Марио сидел у огня. Они не понравились друг другу с первого взгляда. Джаггер считал, что Марио увел его «жену», пока сам он отлучался по делам. Марио же прекрасно знал о многочисленных любовных похождениях Джаггера и о том, как жестоко он относился к Марианне. Они начали спорить — Джаггер говорил холодно, с жесткой логикой, а Марио — страстно жестикулируя и повышая голос так, что разбудил Николаса.