Пако Тайбо II - Гевара по прозвищу Че

С деньгами у него лучше не стало, зато изменились отношения с Ильдой: «На последней неделе ноября он водил меня в кино на «Ромео и Джульетту», советский фильм-балет. Картина по-настоящему понравилась нам обоим, и мы говорили о всеобщей привлекательности Шекспира, пьесы которого хорошо знали. Это помогло нам помириться».

В начале декабря Ильда и ее подруга Лусилья переселились в маленькую квартиру в буржуазном районе Кондеса и приобрели самую дешевую мебель. Эрнесто был у них частым гостем. Согласно мемуарам Ильды Гадеа, отношения между нею и Эрнесто были бурными: они часто ссорились. Любопытно, что в обильной аргентинской корреспонденции Гевары нет никаких упоминаний о его отношениях с Ильдой. Кажется, что или из-за какой-то странной стыдливости, или же потому, что Эрнесто не считал эти отношения достаточно важным делом, он просто умалчивал о них в письмах. В последние несколько недель 1954 года, который заканчивался для доктора Гевары обычным финансовым кризисом (однажды ему даже пришлось торговать игрушками на улице), любопытство привело его в университет, где он на правах вольнослушателя сидел на лекциях легендарного Хесуса Сильвы Эрсога, экономиста, руководившего в 1938 году национализацией нефтяных скважин в Мексике.

К концу года Эрнесто возобновил работу над книгой «Роль врача в Латинской Америке» («я не слишком много знаю о медицине, но я прошел всю Латинскую Америку»). Он зарабатывал 700 песо [9]в месяц как корреспондент и фотограф в «Ахенсиа Латина» и рассчитывал при помощи уличной фотографии довести эту сумму до тысячи. Три утра в неделю он полностью посвящал работе в больнице и продолжал писать о своем желании посетить Европу — правда, теперь добавил к своему списку «Кортизон» (т. е. страны «железного занавеса» — от исп. cortina de hierro). Ге-вара продолжал скрупулезно вести дневник; он занимался этим на протяжении долгих лет, и рано или поздно его записи увидят свет. Чтобы глубже узнать Мексику, он читал все лучшее, что мог найти, по новейшей истории страны, например «Восставшую Мексику» Джона Рида и «Воспоминания о Панчо Вилье» [10]Мартина Луиса Гусмана.

Примерно в это же время молодой Гевара попытался проанализировать свои впечатления от политического состояния Латинской Америки. «То, как гринго обращаются с Латинской Америкой ... все больше и больше приводит меня в возмущение,... затем настала очередь Гватемалы и всяких дел, о которых трудно даже просто говорить. ... Я не могу сказать, не могу даже предположить, в какое время оставил попытки ухватиться за что-нибудь наподобие веры, потому что дорога и впрямь оказалась долгой и полной препятствий».

Рождественские каникулы прошли под знаком постоянных колебаний в его отношениях с Ильдой. К тому времени эти колебания стали хронической болезнью. Ильда и ее венесуэльская подруга пригласили Эрнесто и Эль Патохо 24 декабря, в сочельник, на ужин. Однако Гевара пришел с большим опозданием, задержавшись в гостях у своих кубинских друзей — те собрались в доме Марии Антонии Гонсалес, где часто встречались беглые участники штурма казарм Монкада и их сторонники. И уехал он в этот вечер рано, чтобы забрать свой спальный мешок и составить Эль Патохо компанию в его ночной смене. В опоздании и раннем уходе Ильда усмотрела обиду и впала в уныние. Хотя они и провели следующий день, Рождество, вместе, прогуливаясь в парке Чапультепек, в предновогодний вечер та же история повторилась — Эрнесто вообще не пришел по приглашению Ильды. Та уже решила, что стоит полностью порвать отношения с Эрнесто, раз он больше думает о своем друге-гватемальце, чем о ней. Их роман походил на отношения между подростками: он был полон сомнений, неверных истолкований слов и поступков друг друга, разрывов и примирений.

Первый день нового, 1955 года застал пару вновь помирившейся и прогуливающейся по Толуке3. Мирные, хотя и нарушавшиеся кратковременными раздорами отношения держались в течение января. Двадцатого числа Эрнесто наконец-то преподнес Ильде запоздалый новогодний подарок — экземпляр «Мартина Фиерро» с надписью: «Ильде, чтобы после расставания у тебя остался кусочек субстрата моей охоты к перемене мест и воинственного фатализма. Эрнесто».

В феврале Эрнесто в очередной раз предложил Ильде выйти за него замуж. На сей раз она приняла его — с условием, что они поженятся в марте. Почему не теперь? — спросил Эрнесто, и услышал в ответ, что она хочет дождаться первой годовщины их встречи. Однако намерениям вновь не суждено было осуществиться. Между страницами книги, которую Эрнесто дал ей почитать, Ильда нашла негатив фотографии женщины в купальнике.

Это вызвало у нее приступ ревности, а Эрнесто, в свою очередь, был раздражен ссорой, которую она учинила из-за находки. Он объяснил, что никаких причин для ревности нет, что это всего-навсего дочь Петит де Мюрата. «Он сказал, что я только ищу повода для того, чтобы не выходить за него замуж, что на этот раз он прекращает со мной всякие отношения и что теперь мы не останемся даже друзьями», — вспоминала Ильда.

Они не виделись друг с другом целую неделю, и разрыв уже казался окончательным. Однако затем Ильда заболела и попросила пригласить к ней доктора Гевару. Эрнесто нашел у нее тонзиллит, давший осложнение на уши, и стал лечить ее антибиотиками. Они снова оказались вместе.

Их любовные отношения, казалось, значили для Эрнесто не так уж и много; по крайней мере недостаточно для того, чтобы упоминать о них в постоянном потоке писем своим родным в Буэнос-Айрес: там вовсе нет упоминаний о них. А вот тема будущих поездок продолжала возникать, порой совершенно неожиданно; ее можно даже рассматривать как своеобразную навязчивую идею. Он писал отцу, что в его списке достопримечательностей имеются Франция и «Кортизон», «а Председатель Мао, как всегда отнесен, в конец моего бродяжничества или почти в конец, поскольку вопрос со стипендией еще не решен». Чтобы иметь возможность совершить эти поездки, «мое обеспечение составят три или четыре очень хорошие его типичная скромность научные работы».

В начале марта 1955 года появился шанс несколько упрочить финансовое положение. «Ахенсиа Латина», на которое он продолжал работать, предложило ему хорошо оплачиваемую работу — освещение четвертых спортивных Панамериканских игр. «Мне предстояло быть оперативным репортером, отвечать за подбор фотоматериала и руководить журналистами, съехавшимися со всей Южной Америки».

Эрнесто основал импровизированную команду, в которую входил его друг Эль Патохо, кубинец Северино Россель и венесуэльский эмигрант, предоставивший темную комнату, где они проявляли негативы и печатали снимки. Россель через много лет назвал эту группу «маленьким коллективом фотографов». Гевара с головой погрузился в работу, которая продолжалась с 6 марта до 20 марта, не оставив при этом и своей работы в больницах, где проводил исследование в области аллергии.