Пако Тайбо II - Гевара по прозвищу Че

О симпатии, которую капитан Сильва питал к партизанам, позднее узнало его начальство. Он перенес суровые допросы и был переведен с понижением в Камири.

В течение следующих нескольких дней авиация осуществляла нерегулярные налеты, пугавшие боливийских новобранцев. Но вскоре боливийские летчики начали сбрасывать напалмовые бомбы. Пинарес продолжал разведывательные вылазки, но так и не обнаружил в округе ничего и никого. Инти вспоминал о том, как Пинарес отреагировал на выволочку, полученную от Че: "Он стремился быть во всем лучшим. Он даже считал обязательным для себя носить самый тяжелый рюкзак по мере того, как обстановка становилась все хуже и хуже, ну и, конечно, свой "гаранд".

После этого Че передвинул засады подальше, а 25 марта, воспользовавшись относительно спокойной обстановкой, проанализировал ситуацию. "Мы выложили яйца на стол, а теперь посмотрим, кто дольше выдержит", - по словам Дебрэ, Че сказал это со своим "обычным непринужденным и откровенным сарказмом". Он собрал большую часть партизан в глубине джунглей и, держа по обыкновению руки за спиной, провел краткий разбор похода и произошедших смертельных несчастных случаев. "Я провел анализ похода, сообщил об ошибках Пинареса, сказал, что я понизил его в должности, и объявил, что Мануэль Эрнандес теперь является командиром авангарда".

Далее Че принялся ругать своих бойцов, особенно четверых боливийцев (Хулио Веласко, Хосе Кастильо, Эусебио Тапиа и Уго Чоке; всех их привел с собой Моисее Гевара). За недисциплинированность и нежелание сражаться он обозвал их мальчишками-переростками, приказал им сдать оружие и "пригрозил, что если они не станут трудиться, то будут лишены пищи и права курить. Их личные вещи в таком случае будут разделены среди самых нуждающихся товарищей". Вот что слышал Дебрэ:"Вновь и вновь в баритоне прорезались саркастические интонации. Почему Таня приехала с посетителями? Еще один пример недисциплинированности. Ей было приказано оставаться на юге и действовать в качестве связной... "А ты, Рене, явился сюда как техник, а не можешь даже наладить работу передатчика"... Таня, единственная женщина в группе, отвернулась со слезами на глазах. Рене промолчал. Не было топлива для движка, питавшего передатчики. Че был чрезвычайно требовательным, до непреклонности, прежде всего по отношению к себе - намного больше, чем к своим людям, к своим людям больше, чем к врагам. Если он хотел добиться большего, то ради этого подвергал лишениям себя... он имел всего две персональных привилегии: был освобожден от ночной караульной службы, а вне лагеря имел право носить в рюкзаке термос с кофе".

Было Че говорил и о двуличии руководства боливийских коммунистов, о том, как в то самое время, когда они в Гаване вели с Фиделем переговоры, на которых изъявляли готовность оказать поддержку партизанам, они исключали из партии молодых активистов, присоединившихся к повстанцам. "Факты есть то, что они означают, а слова, не соответствующие фактам, не значат ничего. Я объявил, что учебные занятия будут возобновлены". Но Че не ограничился собранием. Он побеседовал с каждым партизаном с глазу на Несколько больше времени, чем другим, он уделил Хуану Чангу, объяснив, что Чанг находится здесь для того, чтобы >йти подготовку в боевых условиях, после чего отправится в 2РУ- При сложившемся положении вещей он хотел также при партизанской группе интернациональный характер. "На сети было решено назвать отряд Боливийской национально освободительной армией. Оставалось написать протокол собрания".

Также решено распространить сводку боевых действий партизан. Пачо в своем дневнике кратко отметил: "Я устал до смерти".

В то время как Че укреплял дисциплину, местные силы боливийской армии готовили ответ на засаду. Майора Плату и капитана Сильву допросили в Камири; оттуда Сильву переправили в Ла-Пас, где продержали четырнадцать дней в тюрьме, подвергая интенсивным допросам. Там побывала и пара агентов ЦРУ, желавших узнать, не видел ли Сильва в партизанском лагере Че. Но капитан не смог опознать ни одной из предъявленных фотографий.

Участие в событиях представителей ЦРУ не было случайностью. Они включились в них еще на начальном этапе по просьбам сразу и боливийских военных, и Министерства внутренних дел и приняли участие в допросе дезертиров Рокабадо и Баррары в Камири. Некий доктор Гонсалес, сразу же включившийся в следствие, был через некоторое время опознан сотрудниками кубинских спецслужб как Густаво Вильольдо Сампера, кубинский эмигрант. Другие агенты ЦРУ, такие как Эдвард Фоглер и резидент ЦРУ в Боливии Тилтон, приняли участие в проходивших позднее допросах Салюстио, "работника", арестованного на ранчо Каламина.

Подключение ЦРУ к боливийским событиям оказалось лишь первым из шагов, предпринятых правительством Соединенных Штатов. В считанные часы после первого вооруженного столкновения в Боливии оно дало ответ на запрос, поданный боливийским правительством послу США Дугласу Хендерсону, предложив южноамериканским "партнерам" помощь силами своего экспедиционного корпуса, размещавшегося в зоне Панамского канала. Имелась в виду организация обучения боливийских солдат, поставка оружия и сухих пайков.

26 марта партизаны играли с армией в прятки. Две разведывательные группы внимательно следили за перемещениями наступающих, но не ввязывались в бой. На следующий день, как из: мешка, "посыпались различные новости; радиоволны оказались заполнены сообщениями, среди которых была и пресс-конференция | президента Баррьентоса". В военных сводках говорилось о вымышленных многочисленных потерях в составе партизан, но проскальзывали и более серьезные и неприятные известия. Выяснилось, что была опознана Таня. "Таким образом пошли прахом два года хорошей и терпеливой работы". Дезертиры указали приметы ее джипа, машину нашли в Камири, полиция провела обыск дома ее хозяйки, сеньоры Лауры Гутьеррес Бауер, и с огромным удивлением обнаружила фотографии, на которых она находилась в обществе президента Рене Баррьентоса и генерала Альфредо Овандо. Понадобилось всего два-три дня, чтобы определить связь, существовавшую между Лаурой и Таней, о которой рассказывали дезертиры.

Разоблачение Тани нанесло сильный удар организации подпольщиков в Ла-Пасе. Родольфо Салданья вспоминал спустя много лет: "Я страшно переволновался, когда увидел, что Таня не возвращается в лагерь... Ее присутствие было очень важно для вооруженного движения".

После партизанской засады армия арестовала Сиро Арганья-раса и его помощника, Росарио, "человека из Валье-Гранде". Солдаты перерыли весь дом и так избили человека из Валье-Гранде, что он, как потом кто-то вспоминал, даже всерьез подумывал о самоубийстве. Они даже украли двери дома. В довершение всего Арганьяраса, который выдал партизан полиции, когда принимал их за торговцев наркотиками, на целых девять месяцев бросили в тюрьму.