Жак Аттали - Карл Маркс: Мировой дух

В своем письме к самому знаменитому из французских социалистов Карл не смог удержаться, чтобы не предостеречь его в постскриптуме от общения с Грюном, который пошел по стопам Вейтлинга. А ведь Грюн был другом Прудона.

Четвертым выбыл 11 мая 1846 года офицер Криге, исключение которого состоялось одновременно с утверждением ухода Грюна — под предлогом разногласий по поводу финансирования комитета.

История этого исключения заслуживает внимания. Герман Криге, поселившись в Нью-Йорке, основал там газету «Народная трибуна». Карл помпезно назвал его «корреспондентом» умирающего Союза коммунистов; Криге пришла в голову злосчастная идея разделить территорию Америки на равные наделы и передать их в безраздельную собственность крестьянам. Святотатство! Карл созвал заседание руководства союза, чтобы разоблачить Криге как апологета частной собственности; он составил «Циркуляр против Криге», на основании которого присутствующие приняли решение об исключении журналиста и сообщили об этом всему свету. 17 мая Прудон отказался примкнуть к комитету — если только, как объяснит он позже, Маркс не согласится путем «открытого и честного спора явить миру пример ученой и предусмотрительной терпимости». И добавил: «Ради бога, давайте не будем, уничтожив все догматы априори, в свою очередь делать догматами наши собственные взгляды!» Позиции обоих казались непримиримыми.

Так Карл нашел новую мишень для своего сарказма. После «Немецкой идеологии», вместо того чтобы вернуться к книге об экономике, обещанной издателю к июлю прошедшего года, он взялся составлять ответ на «Философию нищеты» Прудона. В тексте, иронично озаглавленном «Нищета философии», он начал с анализа грядущей бесклассовой демократии: «Значит ли это, что после крушения старого общества наступит новое главенство класса, выражающееся в новой политической власти? Нет!.. В процессе своего развития рабочий класс заменит старое гражданское общество объединением, которое исключит классы и антагонизм между ними, и не будет больше политической власти как таковой, поскольку политическая власть — это официальное выражение антагонизма в гражданском обществе… Не говорите, что общественное движение исключает движение политическое. Не бывает политического движения, которое одновременно не было бы социальным. Только при таком порядке вещей, когда не будет больше классов и классового антагонизма, социальные эволюции перестанут быть политическими революциями…»

Затем Маркс разрушает то, чему поклонялся еще несколько дней назад, выказывая крайнюю жестокость и бесконечную неискренность: «Во Франции за ним [Прудоном] признают право быть плохим экономистом, потому что там он слывет за хорошего немецкого философа. В Германии за ним, напротив, признается право быть плохим философом, потому что там он слывет за одного из сильнейших французских экономистом. Принадлежа одновременно к числу и немцев, и экономистов, мы намерены протестовать против этой двойной ошибки». В конце статьи Маркс заявит с еще большей злобой: «Он хочет парить над буржуа и пролетариями, как муж науки, но оказывается лишь мелким буржуа, постоянно колеблющимся между капиталом и трудом, между политической экономией и коммунизмом».

Маркс никогда не отречется от этих слов и заявит в 1880 году, что чтение «Нищеты философии» и «Манифеста Коммунистической партии» может служить введением к чтению «Капитала»: «„Нищета философии“ содержит в себе основы теории, развитой, после двадцати лет труда, в „Капитале“».

В то время как британский парламент отменил закон о торговле зерном, устанавливавший пошлину на импорт заграничного хлеба, возвещая тем самым зарождение свободной торговли в июне того же 1846 года, Карл предпринял попытку заменить выбывших членов комитета. Он встретился с Вильгельмом Вольфом — трогательным созданием, в будущем его самым преданным помощником. Сын сельских батраков из Силезии, Вольф вырос в нищете и страхе, будучи вечной мишенью для насмешек со стороны помещичьих отпрысков; с помощью одного священника ему удалось поступить в школу, потом в университет, там он изучал филологию и стал заправилой студенческого землячества Бреслау. Отсидев четыре года в тюрьме за пропаганду коммунизма, он выехал в Брюссель. «Редкий человек в невзрачной оболочке», — вынес свое суждение Энгельс с первой же их встречи. Вольф, которого Карл прозвал «Лупусом», переведя его фамилию с немецкого на латынь, сразу же вошел в брюссельский Коммунистический корреспондентский комитет. Позднее Маркс посвятит «Капитал» этому верному товарищу.

В двадцать восемь лет Маркс хотел быть уже не только литератором, но и человеком действия. По воспоминаниям одного из посетителей комитета, он «человек, созданный из энергии и непоколебимой убежденности… Говорил он всегда непререкаемым тоном, не терпящим никаких возражений. Его грубый, безапелляционный, категоричный тон выражал уверенность в том, что его назначение — повелевать всеми умами и устанавливать для них законы. Я видел перед собой воплощение „демократического диктатора“».

В октябре 1846 года Маркс потерял предпоследнего члена-основателя своей группы: Эдгар, брат Женни, решил уехать в Америку. Собрав некую сумму денег — часть из них была занята у сводного брата Фердинанда (который преуспевал в Берлине в самых реакционных кругах), — он отправился в Техас, бросив невесту в Брюсселе. Женни была очень огорчена отъездом брата. Карл же, скорее, испытал облегчение после отъезда человека, которого он называл теперь не иначе как «этот бездельник Эдгар».

В конце ноября краковские рабочие восстали и устроили бунты против своих хозяев, что повлекло за собой вмешательство Австрии, аннексировавшей город. В Париже Фредерик Шопен, уже будучи смертельно болен, сочинил самую красивую свою баркаролу в честь соотечественников. Маркс написал несколько статей в поддержку польских рабочих, борющихся как с русскими и австрийскими оккупантами, так и со своими польскими хозяевами. Многие руководители социалистов заговорили тогда о необходимости настоящей международной рабочей солидарности, чтобы противостоять подобным ситуациям. Как никогда раньше, Карл был уверен в том, что эту роль должен взять на себя его Корреспондентский комитет. Он должен создать международную сеть и взять под свою власть лондонский союз.

В конце года он послал Энгельса в Париж, чтобы создать из французских активистов и немецких беженцев парижский комитет, связанный с брюссельским. Заявив о своем намерении вывести их из-под влияния «ремесленного и философского коммунизма» Грюна и Прудона, Энгельс сколотил в Париже группу, назначил себя ее главой и вернулся в Брюссель.