Жан Тьерио - Маргарет Тэтчер: От бакалейной лавки до палаты лордов

Сколь бы малое число людей ни было вовлечено в эти движения, все же они влияли на общество. В 1960-е годы перестали считать уголовно наказуемыми деяниями гомосексуальные отношения, если в них подростки вступали по обоюдному согласию; была облегчена процедура разводов; был провозглашен принцип равной оплаты мужчин и женщин за одинаковый труд при равной квалификации. Эффект не замедлил сказаться на демографии. От 27 тысяч разводов в 1955 году в 1981-м пришли к 177 тысячам. Уровень рождаемости постоянно снижался, и в 1974 году был преодолен порог, считавшийся священным (два ребенка на одну женщину, способную к деторождению), так что нельзя было говорить о смене поколений и восстановлении численности населения.

Что касается Церкви, то в тот период произошло резкое падение посещаемости. Англиканская церковь, главой которой является монарх со времен принятия «Акта о супрематии» (1531 год) в период правления Генриха VIII, насчитывала не более 5 процентов верующих, регулярно посещавших храмы, в то время как еще в 1916 году около 20 процентов англичан относились к числу таковых [39] В эту цифру не входят верующие Шотландии, Уэльса и Ирландии. . Более чем когда-либо Высокая церковь (одно из направлений Англиканской церкви, тяготеющее к католицизму) становится Церковью общественных институтов, особо ценимой за ту роль, которую она играет в обществе. Но все чаще и чаще на ум многим приходит один известный каламбур, гласящий, что «символом веры англичан является стойкое убеждение, что Бога нет, но что все же следует время от времени возносить к нему свои молитвы». Церкви, часто считающиеся более «религиозными» и более искренними, чем Англиканская, церкви нонконформистские, такие как пуританская, пятидесятническая, баптистская и квакерская, — тоже вступили в период охлаждения со стороны последователей своих идей. Даже Католическую церковь постигла та же участь, хотя она познала в конце XIX — начале XX века удивительное обновление и возрождение благодаря чрезвычайно строгому поведению ее самых знаменитых представителей, ее «рупоров», таких как кардинал Ньюмен, перешедший из англиканства в католичество.

В 1960-е годы пребывавшая в зародышевом состоянии эволюция общества, внезапно взорвавшись, превратилась в культурную революцию. Бывший тогда в необычайной моде роман Колина Макиннеса под названием «Абсолютные новички» вывел на сцену молодежь, ощущавшую свой абсолютный разрыв с прошлым и видевшую в себе новое поколение, носителей одновременно обещаний зари жизни и надежд грядущего бунта. Наступило время вездесущей, проникавшей повсюду молодежной культуры. Ссылки на «Битлз» стали просто необходимы. «Роллинг стоунз» пели про секс, наркотики и рок-н-ролл перед охваченными психозом толпами. Девушки млели и падали в обморок при виде Мика Джаггера, а парни ощущали революционную дрожь под ритмы Джоан Байез, доносившиеся с виниловых пластинок. И вот наступил 1968 год, принесший великую приапею (песнь в честь Приапа или просто непристойное зрелище. — Пер .). Впрочем, при взгляде из нашего времени «грохочущие двадцатые» выглядят воплощенной добродетелью, а «свингующие шестидесятые» — весьма умеренной вакханалией. Молодежь покуривает сигареты с наркотиками на лужайках Уэмбли, брюки-клеш слетают со всех под ритмы сексуальной революции, а хиппи, носители «длинных волос и коротких идей», выползают, мрачные, бледные, почти зеленые, из сомнительного вида спальных мешков на поиски новых эмоций и шатаются по улицам, пока передозировка наркотика не принудит их к вечному молчанию или какой-нибудь скинхед со столь же «короткими идеями» не проломит череп… Разумеется, это карикатура. Эти мирные бородачи, облаченные в рубахи, изукрашенные цветами, довольно дурного вкуса, в стиле ретро, конечно же совсем не так злы и опасны. Люди, руководствующиеся призывом «Мир и любовь», никогда не причиняли никому зла. К тому же в Великобритании не было своего Латинского квартала и тех событий, что происходили в этом квартале в Париже. В Англии было несколько спорадических вспышек, вроде выступлений против войны во Вьетнаме на площади Гросвенор-сквер, перед зданием посольства США, были бунты в Эссексе и Сассексе, но по сути ничего серьезного.

Однако «благородные» идеи 1968 года порой окрашивались в трагические кровавые тона. Идеи марксизма, смешанные с зажигательной смесью идей Герберта Маркузе [40] Герберт Маркузе (1898–1979) — немецко-американский философ, автор работ «Эрос и цивилизация», «Одномерный человек», «Эссе об освобождении», впитавших идеи Ницше и Фрейда. Критиковал буржуазную культуру как орудие шаблонной ориентации ума и позднебуржуазное (индустриальное) общество, создавшее у своих функционеров одномерность мышления; искал рычаги освобождения (в революции, призванной в каждом индивиде разбудить художника) и в этом смысле возлагал надежды на изначальные эротические влечения, подавленные индустриальным обществом (то есть на «сексуальную революцию»), и авангардистское искусство, выражающее бунт этих влечений против «репрессивного общества». Увидев свои идеи в действии (нигилизм, аморализм, терроризм), в 1970-е отошел от этих концепций. — Прим. ред. , столь модных тогда в университетских кампусах, создали и развили целую теорию «государственного насилия», которая даже в демократических странах оправдывала его применение; причем под государственным насилием воспринимались такие явления, как отбор при поступлении и учебе в университетах; бедность и конкуренция объявлялись социальным насилием и т. д. И следовал вывод: если все в этой жизни — насилие, если государство — это орудие угнетения по природе, то, значит, все позволено. И на насилие государства можно ответить «контрнасилием». Эту риторику довели до полного абсурда в своих жутких сагах «Красные бригады», «банда Баадера» и «Прямое действие».

К счастью, в Соединенном Королевстве не оказалось достаточного числа буйнопомешанных, чтобы зайти так далеко, кроме членов ИРА, но это особый случай [41] ИРА, о которой мы будем подробно и много говорить, анализируя политику Маргарет Тэтчер, примешивала к националистским требованиям, вроде требования независимости Ирландии, марксистскую диалектику различных движений крайне левацкого толка. Неспроста ИРА пользовалась поддержкой СССР. . Однако в английском общественном мнении от тех настроений остался некий след сочувствия к тем, кто совершает насильственные или незаконные действия — при условии, что это «силы прогресса»; ими могли быть и «красные кхмеры», и вьетконговцы, и британские тред-юнионы.

Все эти кризисы не могли остаться без последствий. Общество расслаивалось. В эти годы родилось такое явление, как массовое хулиганство на стадионах и в других общественных местах. Это было время жестких, яростных действий профсоюзов, когда, случалось, уничтожались средства производства, применялись насильственные меры в борьбе с так называемыми «желтыми» [42] Так называли рабочих, не являвшихся членами профсоюзов, или тех, кто соглашался работать, несмотря на приказ профсоюзов. или штрейкбрехерами, парализовывались коммунальные и прочие службы общественного назначения, в том числе медицинские [43] Этот вопрос, естественно, будет внимательно рассмотрен, когда мы будем говорить о том, как Маргарет Тэтчер обуздала и привела к повиновению профсоюзы. . Эти годы характерны взрывом преступности: в 1939 году было зарегистрировано 283 тысячи преступлений, в 1969-м — 1 миллион 439 тысяч [44] С этими цифрами надо обращаться очень осторожно, так как порядок учета и подсчета изменился, но о тенденции роста они конечно же свидетельствуют. . Разумеется, речь не идет о том, что все эти крайности порождены 1968 годом. Скажем только, что возник благоприятный климат для таких явлений. В любом случае они способствовали тому, что в обществе вновь возобновились разговоры о Вестминстерской модели как о высшей степени политического либерализма [45] Следует отличать политический либерализм как от либерализма экономического, так и от либерализма социального. и представительной демократии. Рожденная от Великой хартии вольностей (1215 года) и от «Закона о неприкосновенности личности» (1679 года), всегда подвергавшаяся исправлениям при помощи поправок, но никогда не отменявшаяся, Вестминстерская модель правления представляет собой такую систему, при которой истинным властителем в стране является парламент, премьер-министр несет перед ним ответственность, а монарх царствует, но не правит. Всем своим поведением в 1960–1970-е годы англичане, казалось, отрицали эту систему, хотя на словах очень ею гордились; конечно же весьма небольшое, но шумное меньшинство действительно желало, чтобы власть покинула скамьи палаты общин и попала «в руки улицы».