Жан Тьерио - Маргарет Тэтчер: От бакалейной лавки до палаты лордов

Мэгги не придавала никакого значения убранству и роскоши своих личных апартаментов, зато считала, что гостиные и прочие помещения для официальных приемов должны немного отражать славу Великобритании. И следила за тем, чтобы они всегда были тщательно убраны и украшены. Она с неудовольствием констатировала, что в момент ее прихода к власти дом 10 по Даунинг-стрит производил впечатление «дома с мебелью, сдающегося внаем»; в нем не было ничего необычного для таких домов, кроме портретов и бюстов ее предшественников; в доме даже не было серебряных столовых приборов! Так что всякий раз, когда в доме давали обед или ужин, хозяин фирмы, поставлявший приготовленные на заказ блюда, привозил и столовые приборы. Маргарет добилась того, что лорд Браунлоу предоставил в ее распоряжение роскошный набор посуды из замечательной коллекции Белтон-хауса. «Его роскошь и блеск преобразили столовую», — пишет она. Кстати, в этом доме также не было никаких произведений искусства. Маргарет «отдала дань» современному искусству, обратившись с просьбой к фонду Генри Мура предоставить в ее распоряжение какую-нибудь скульптуру и несколько картин, которые меняют через три месяца. Она разместила их перед главным входом, как раз напротив главной лестницы, нарисованной Уильямом Кентом и впоследствии в минуту наивысшего вдохновения перестроенной Соуном.

Маргарет уделяла самое большое внимание приемным, белой гостиной, зеленой гостиной и большой столовой с замечательными неоготическими потолками. «В ходе моих визитов за границу я очень быстро поняла, что во многих наших посольствах находится немало прекрасных произведений искусства, способствующих созданию достойного образа Великобритании. Я хотела, чтобы зарубежные гости, посещавшие дом 10 по Даунинг-стрит, тоже оказывались под большим впечатлением <���…>. В Шотландии я смогла добиться, чтобы мне предоставили в распоряжение одну картину Тернера, одну Рейберна, а потом и Далидж-Галери тоже доверила мне несколько картин».

Эти произведения искусства, среди которых фигурировали, естественно, настоящие шедевры, составлявшие славу королевства, стали поводом для возникновения одной анекдотической истории, весьма, надо сказать, пикантной. Говорят, что, когда президент Франции Жискар д’Эстен находился в Лондоне, он обратил внимание Маргарет на то, что в самом соседстве портретов Нельсона, победителя в битве при Трафальгаре, и Веллингтона, победителя в битве при Ватерлоо, скрыта некая насмешка над франко-английской дружбой. Маргарет, откровенно презиравшая Жискар д’Эстена, ответила, что во время ее визитов в Париж ей такой же насмешкой казались портреты Наполеона, постоянно мелькавшие у нее перед глазами. И тут же, как всегда настроенная боевито, она добавила: «Правда, параллель не выдерживает критики, ведь Наполеон проиграл». Эта фраза — всего лишь одна из многих стрел, которыми они обменивались, ибо, по ее мнению, «хотя манеры у него были как у аристократа, зато ум — как у технократа» [174] Если Маргарет и презирала президента Франции, то и он ей платил тем же. Говорят, что в частных беседах он называл ее только «дочкой бакалейщика». . В качестве примера таких «стрел» расскажем еще одну историю, случившуюся во время одного из визитов Маргарет в Елисейский дворец. Когда Валери Жискар д’Эстен принимал Маргарет, в гостиную внезапно ворвался президентский лабрадор и схватил ее дамскую сумочку. Немного смущенный, президент в качестве довода для извинения сообщил, что наглое животное было подарено ему английской королевой. Нисколько не смущенная необходимостью употреблять «дипломатические выражения», Маргарет метко ответила, «что если собака и была английской, то воспитание она получила французское…».

В имении «Чекерс», загородной резиденции премьер-министра, Маргарет установила столь же простые порядки, как и на Даунинг-стрит, но жизнь там проходила в обстановке гораздо большей пышности и роскоши. Она любила этот огромный господский дом, выстроенный в елизаветинском стиле, изобиловавший неоготическими украшениями. Это было ее второе убежище, находящееся вдали от шума, слухов и ловушек Уайтхолла. Она отправлялась туда каждый уик-энд, часто в сопровождении нескольких экспертов, с которыми могла подробно изучить какой-то вопрос, который успела лишь слегка затронуть в суматохе ежедневных забот. Эта женщина, почти не знавшая, что такое жизнь в сельской местности, приспособилась к атмосфере старой доброй Англии, одетой в твид, к грубоватому обаянию Джона Булля [175] Джон Булль (англ. John Bull — буквально Джон Бык) — прозвище типичного англичанина; произошло от имени простоватого фермера из памфлета английского публициста Джона Арбенота «История Джона Булля» (1727), а особую популярность приобрело после пьесы Джона Колмена Младшего «Джон Булль, или Семейная жизнь англичанина» (1803); изображается краснолицым низкорослым толстяком с хитрым выражением лица, иногда с подзорной трубой (чтобы рассматривать через Ла-Манш происходящие на континенте события). — Прим. ред. и его здоровым добродетелям. Она даже начала находить удовольствие в прогулках под дождем в сопровождении Денниса, с накинутой на голову косынкой, словно на эту представительницу городской буржуазии легла легкая тень старой английской аристократии. «Чекерс» — это место, где легко опрокидывались стаканчики виски при колеблющемся пламени каминов, место бесконечных бесед, в ходе которых скрещивали шпаги с университетскими учеными избранные эксперты, такие как Чарлз Пауэлл, советник Маргарет в области дипломатии, Кит Джозеф или газетный магнат Руперт Мердок; они часто бывали в этих стенах желанными гостями. «Чекерс» — это место для размышлений, в которые Маргарет погружалась прежде, чем приступать к действиям. Если она явно не испытывала никакой ностальгии, после того как покинула Даунинг-стрит, то расставание с имением «Чекерс» навсегда «нанесло ей рану прямо в сердце».

Еще один факт, достойный упоминания: в отличие от большинства людей, обосновывавшихся на Даунинг-стрит или в поместье «Чекерс», Маргарет всегда была предельно любезна с обслуживающим персоналом. Секретарши ее просто обожали. Элисон Уорд и Синтия Кроуфорд, сопровождавшие Маргарет повсюду на протяжении тех одиннадцати лет, что она была у власти, без устали пели ей хвалы. Кстати, Деннис постоянно повторял, что Синтия, по прозвищу Крофи, это «вторая дочь Маргарет». Маргарет без колебаний могла сурово обойтись со знатным пэром или с членом своего кабинета, но всегда была любезна и внимательна с теми, кто обслуживал ее, находясь в тени. Историй о таком обхождении множество. Один из служащих, работавших на Даунинг-стрит, отмечает, сколь резко отличались друг от друга Джим Каллаген (лейборист!) и Маргарет: «Джим полагал, что вам совершенно нечего делать в этой жизни, кроме как работать на него, Маргарет же никогда не забывала о том, что у вас дома есть жена, которая, может быть, ждет вас к ужину». В имении «Чекерс» горничная однажды пролила горячий суп на несчастного Джеффри Хау, который, разумеется, не выказал особой радости. Несчастная девушка залилась слезами. Мэгги встала из-за стола, чтобы ее утешить: «Вы не должны так расстраиваться. Это может случиться с каждым». Можно было бы привести десятки и сотни таких историй, истинных или выдуманных, неважно. Главное ведь сказано: Маргарет руководствовалась достойным уважения принципом никогда не обращаться высокомерно с теми, кто занимал не столь высокое положение, как она.