Борис Ефимов - Десять десятилетий

Не скрою, когда мне предложили войти в состав культурной делегации в Камбоджу, я, по невежеству, спросил:

— А где она находится? В Африке, что ли? И не едят ли там приезжих гостей?

Мне ответили традиционной шуткой:

— Если вас там съедят, то мы здесь в порядке адекватной меры съедим ихнего посла. А находится эта страна в Юго-Восточной Азии.

И мы летим в Камбоджу. Наша культурная делегация — это ректор ИВАНа (Институт востоковедения Академии наук), академик Евгений Жуков, директор Дома дружбы Мария Ермолаева и я. Перед нами поставлена задача получить в Камбодже согласие на учреждение Общества дружбы Камбоджа — СССР.

Наш первый визит, естественно, к советскому послу. Он, конечно, осведомлен о цели нашей поездки, но предупреждает, что она будет нелегкой:

— Про принца Сианука кто-то сказал, что он, «как кошка на комоде» — никогда не знаешь, в какую сторону прыгнет.

Дальше зашел разговор об условиях местной жизни, и кто-то из нас спросил, где и как нам повстречаться с пномпеньской общественностью. Посол посмотрел на нас с удивлением.

— Какая общественность? О чем вы говорите? Вся общественность сосредоточена здесь в одном лице.

И мы скоро поняли, что принц Сианук здесь и глава государства, и глава правительства, и верховный главнокомандующий, и глава камбоджийского буддизма, и глава всех спортивных организаций и, как мы уже знаем, воплощает в себе всю общественность. Кстати говоря, формально государство возглавляет королева — его мать.

Правительство Камбоджи пригласило представителей Союза обществ дружбы присутствовать на традиционном национальном празднике кхмерского народа, носящем поэтическое название — «Праздник возвращения вод и приветствия луне».

…Жизнерадостная, по-южному темпераментная и красочная толпа (как говорится, яблоку негде упасть) заполняет широкую набережную. Я смотрю на необозримую ширь реки Меконг и думаю:

«Если это называется «возвращением», то есть спадом вод, то что же здесь происходит в половодье?»

В шесть часов вечера при жгучем солнце начинается торжественное празднование, состоящее главным образом из спортивных водных состязаний, самое эффектное из которых — гребная регата, которую мы наблюдаем с устланной коврами палубы пришвартованного к пристани плавучего «королевского дома», нарядно убранного флагами, гирляндами цветов и позолоченными вензелями.

Там же на палубе королевской яхты произошла наша встреча с принцем Сиануком. Посол представил ему нас. Принц был в обыкновенном сером штатском костюме, без всяких знаков отличия, в голубой рубашке с синим галстуком в полоску. Удостоив нас довольно равнодушным наклоном головы, Сианук сказал, что весьма рад приезду на национальный праздник кхмерского народа гостей из Москвы.

Посол был весьма озабочен нашим предстоящим разговором с Сиануком, скептически рассматривая успех нашей миссии. Между прочим, он предупредил нас, что обращаться к принцу следует с французским словом «сир», положенным в обращении к царствующим особам.

— Ваше высочество, — обратился к Сиануку по-французски Евгений Жуков, видимо, позабыв совет посла о слове «сир», — мы привезли с собой наилучшие пожелания советских людей и предполагаем также благоприятные переговоры об учреждении Обществ дружбы между нашими странами.

— Благодарю вас, — сказал Сианук, — я высоко ценю дружеские отношения с такой великой страной, как Советский Союз, но учреждение Обществ дружбы — не простой вопрос. Ведь, учредив Общество дружбы с вами, мы должны сделать то же самое и в отношениях с некоторыми другими государствами, в частности, и прежде всего, с Соединенными Штатами Америки, а мы к этому не готовы.

Тут я тоже вступил в разговор.

— Сир, — сказал я, — мы понимаем, что вопрос не простой, но мы оптимисты и надеемся, что все трудности будут благополучно преодолены.

Сианук посмотрел на меня, по его лицу скользнуло некое подобие улыбки.

— Это хорошо, что вы оптимисты. Я тоже оптимист. — И наклонил голову, давая тем понять, что аудиенция окончена.

Мы встретились с принцем Сиануком еще раз — в посольство пришло официальное приглашение в правительственную ложу на футбольный матч между сборной Камбоджи и советской командой «Торпедо», прилетевшей в Пномпень одновременно с нами. На этот раз принц был гораздо приветливее и даже обратился ко мне с улыбкой:

— Ну вы, как оптимист, наверно, рассчитываете на победу вашей команды.

— Сир, — ответил я тоже с улыбкой, — это естественно.

— Ну а я, как оптимист, уверен в нашей победе.

Матч закончился со счетом 3:0 в пользу торпедовцев. Сианук, несомненно, был огорчен, тем не менее, нам были выданы подарки — серебряные изделия, которыми так славится Камбоджа. Мне досталось изящное небольшое серебряное блюдо, которым мой внук по сей день пользуется как пепельницей.

Но самое большое и незабываемое впечатление от Камбоджи — это, конечно, Ангкор, великолепный комплекс храмов, сооруженный в IX–XIII вв. В последующие века подвергался нашествиям иноземных завоевателей, постепенно приходил в упадок, разрушался и в конце концов был заброшен камбоджийцами. Опустевшие храмы и дворцы стали резиденцией диких зверей и гигантских змей, заросли непроходимой тропической растительностью, на многие десятилетия скрывшей Ангкор от людских глаз. Лишь постепенно мир стал узнавать о существовании древних кхмерских сооружений, о них стали появляться упоминания в рассказах путешественников.

И вот мне доводится увидеть своими глазами эти чудеса. Они прежде всего ошеломляют масштабами: достаточно сказать, что только один Ангкор-Ват, один из комплексов Ангкора, занимает полтора километра в длину и километр в ширину. (Вспомним, что длина римского Колизея около двухсот, а ширина полтораста метров.) Потрясают не только размеры сооружения, не только пластическое богатство его архитектурных форм и скульптурных деталей — барельефов, статуй, фронтонов, наддверий. Пять высоких храмовых башен буквально сверху донизу покрыты каменной резьбой, создающей богатую и контрастную игру света и тени. Здесь нет камня, которого не коснулся бы резец ваятеля. Не найти гладкой поверхности стены, не найти кирпича, не украшенного каким-нибудь изображением. Внутренняя отделка храмов прекрасна не менее, чем наружная. С восхищением рассматриваем мы барельефы, покрывающие длинные галереи Ангкор-Вата сплошным каменным гобеленом, на котором искусные и терпеливые руки неведомых умельцев прошлого как бы «выткали» картины быта и жизни древней Камбоджи. Ритмически повторяясь, подобно изысканному художественному орнаменту, движутся по стенам четкие шеренги воинов, вереницы загадочно улыбающихся девушек-танцовщиц — «апсар». Целые армии, оснащенные боевыми колесницами, слонами, многовесельными галерами, сталкиваются в жестоких сражениях, сухопутных и морских. Придворные церемонии и народные празднества, уличные сценки и семейные события, шахматные состязания и петушиные бои — все это продолжает жить в изумительных, вырезанных в мраморно твердом песчанике фресках, еще сохранивших кое-где следы яркой древней раскраски.