Ирина Голицына - Воспоминания о России (1900-1932)

На вокзале мы окончательно попрощались. Ика плакала и перецеловала нас всех. Поезд тронулся. Горечь расставания перемешивалась с огромным облегчением и радостью при мысли, что наши страдания подходят к концу.

На следующее утро мы доехали до последней остановки перед границей. Это был день, когда Православная Церковь празднует исход из Египта по дну Красного моря. Нам нужно было пересесть в другой поезд и пришлось вытащить все наши вещи и сундук на станцию. Там мы ждали два часа, пока все вещи подвергались тщательному досмотру. Они, видимо, пытались найти драгоценности, золотые и серебряные вещи, но их не было. То немногое, что у нас было — иконы и немного бриллиантов, доверенных нам немецкой гувернанткой Катей Мансуровой, — находились в надежном месте — немецком консульстве. Их должны были передать нам по прибытии в Германию. Пока шел досмотр, мы пережили два часа волнений. Мы знали случаи, когда людей возвращали обратно прямо с границы.

Наконец досмотр был закончен, и нам пришлось упаковывать вещи заново. Мы погрузились в поезд, который шел на Берлин через Польшу. Паровоз заработал, мы медленно отъехали от станции. Поезд шел всё быстрее и быстрее, но вот мы подъехали к границе, и он слегка замедлил ход.

Ники сказал:

— Красный флаг, посмотри на него в последний раз. Мы смотрели на него, пока он не исчез из виду. После этого мы перекрестились.

Через тридцать шесть часов после отъезда из Москвы мы прибыли в Берлин, усталые, но счастливые. Нас встретила милая немецкая дама — баронесса фон дем Кнезебек. После нескольких недель пребывания в их поместье, мы жили еще некоторое время в Южной Германии, в замке кузена матери и его жены, Кирилла и Руфи Шмидт-Нарышкиных [59] Шмидт-Нарышкин Кирилл — сын Натальи Федоровны Нарышкиной и поручика Баденской службы Г. Шмидта. Руфь — жена Кирилла Шмидт- Нарышкина. . Потом, после воссоединения с матерью. Котом и многими старыми друзьями в Париже, мы переехали в Англию.

Мы узнали, как было устроено наше бегство. Моя мать встретила в Париже родственника Ники, который упомянул, что племянник президента Гинденбурга [60] Гинденбург Пауль фон (1847–1934) — генерал-фельдмаршал, начальник Генштаба, президент Германии (1925–1934). женат на Голицыной. Она в сущности не была родственницей моего мужа, но стоило попробовать. Вава написал Гинденбургу, а тот Сталину с просьбой разрешить «кузенам» навестить его. В то время Советское правительство пыталось установить дружеские отношения с Германией. Поэтому они не решились отказать и, тем не менее, не говорили нам об этом. Такая прямолинейность была не в их духе, а ведь мы были им совершенно не нужны, и наш отъезд не мог ничему повредить.

В конце концов, мы обосновались в Лондоне, и три года спустя родилась наша третья дочь — Мария. Жизнь не была легкой: у нас не было собственных денег, а здоровье Ники постепенно ухудшалось. Кроме того, в течение первых лет из-за экономического кризиса нам не разрешалось работать. Но мы видели так много доброты и от русских, и от англичан. Теперь я живу рядом с моими четырьмя детьми и пятью маленькими внуками. Мой дорогой Ники умер в 1958 году. Все эти трудные годы он прожил, не теряя бодрости.

История моей жизни в послереволюционной России — это свидетельство о страданиях и трагедиях. Каждое мгновенье я должна благодарить Бога за великую милость к нам, ибо Он не только вывел нас живыми из того ужасного места, каким стала Россия, но через страдания привел нас к познанию Своего существования. Это величайший дар. Наша история не является исключением, — существуют тысячи других, более тяжелых. Для тех из нас, кто постиг эту великую истину, самое главное теперь — жить в соответствии с ней и стараться передать ее тем, с кем сводит нас судьба.

Княгиня Голицына умерла в 1983 году, так и не вернувшись на родину. Она говорила, что коммунисты разрушили ее страну, и потому она никогда не вернется в Россию, пока они находятся у власти. Но она дожила до прославления мучеников — Николая II и членов его семьи, а также всех Новомучеников и Исповедников Российских, которое состоялось в 1981 году в Америке.

Дети и внуки княгини Голицыной, благодаря появившейся возможности посещать Россию, стремились, естественно, выяснить судьбу тех мест, с которыми была тесно связана жизнь княгини и которые она так живо описала в своих мемуарах.

В Ворганове от дома сохранился лишь фундамент, вокруг которого лежат возделываемые поля. Дом, окруженный красивым лесом, стоял на вершине круто поднимающегося холма. Он был разрушен, по-видимому, в 1944 году. В свою очередь, губернаторский дом в Ярославле, в котором княгиня Голицына провела часть своих детских лет, недавно был отреставрирован, и теперь в нем расположилась картинная галерея города.

Степановский дом еще недолго оставался музеем после того, как княгиня Голицына побывала в нем в последний раз в 1921–1922 годах. После закрытия музея все его содержимое было передано в музеи Твери. Позднее в этом доме расположилась психиатрическая лечебница, число больных в которой за последние годы сократилось, и теперь она занимает лишь одно крыло огромного здания, которое находится в самом печальном состоянии.

Одна из внучек княгини Голицыной ежегодно посещает Степановское со своей семьей уже на протяжении трех лет. В свой первый визит они встретили Софию Ивановну Базалову — старейшую жительницу близлежащего поселка Ивашково. Она была ученицей княгини Голицыной во время ее кратковременного учительствования в местной школе в 1921–1922 годах. София Ивановна хорошо помнила княгиню, а также ее мать и бабушку и рассказала много интересных эпизодов из их жизни. Во время другого посещения удалось найти место, где стояли церковь и приют для сирот, построенный Елизаветой Нарышкиной в том месте, где в роднике была обретена икона. Все строения уже давно были разрушены, но родник сохранился, а вода оставалась точно такой же, какой ее описала княгиня, — очень холодной, с сильным привкусом железа. Недалеко от источника находится кладбище.

В картинной галерее Твери, которую они также недавно посетили, можно было увидеть некоторые из полотен, висевших прежде в Степановском доме; они были бережно показаны нам хранителями музея. Коллекция произведений искусства в этом доме была настолько обширной, что в музее выставлена лишь незначительная ее часть, а оставшиеся ценности находятся в хранилище.