Виктор Петелин - Восхождение, или Жизнь Шаляпина

Савва Иванович поехал со своими помощниками в Вологду, чтобы на месте посмотреть, как можно продлить дорогу. И пусть на вокзалах новой дороги будут висеть картины лучших современных художников. Мамонтов задумался над тем, как привлечь к этой работе лучших мастеров, и прежде всего Костеньку Коровина. Но ведь он ничего не сделает. Прогуляет, а дела не сделает… И тут пришла ему прекрасная мысль: послать вместе с Коровиным Серова — вот кто умеет настраиваться на дело!

Серов охотно согласился на эту поездку, потому что он только что закончил барельеф Георгия Победоносца для вокзала Вологды… В середине лета Серов и Коровин отправились на Крайний Север, а в конце сентября вернулись в Москву. Привезли этюды, — которые выставили в доме Мамонтова. Коровин выставил свои этюды на Периодической выставке, и они были отмечены прессой. Третьяков купил один из этюдов.

…И вот теперь на Нижегородской ярмарке по стенам Северного павильона Коровин развесил свои этюды и панно: «Кит», «Северное сияние», «Лов рыбы», «Охота на моржей»; «Екатерининская гавань» почему-то не удовлетворила художника как панно, и он вместе с Кокой, сыном замечательного искусствоведа Адриана Викторовича Прахова, давнего друга Мамонтова, сделал диораму.

Чучела птиц, северных оленей, белых медведей… Кожи тюленей, снаряжение поморов: рубашки, сети, якоря, канаты… Шкуры белуг и огромные челюсти китов…

Северный павильон понравился министру, хотя мало кто понял, зачем организаторам этого павильона понадобился тюлень в оцинкованном ящике. Мало кто разобрался и в картинах Коровина и Серова, которые украшали стены павильона. Серебристо-серый цвет многочисленных пейзажей Коровина порождал в душе посетителей какое-то гнетущее ощущение. Многие посетители павильона бегло посматривали на них, точно так же, как на ненца Василия, воспринимая его как необходимое приложение к медвежьим и лисьим шкурам, тут же развешанным по стенам.

Мамонтов много внимания уделял этому павильону. И не ошибся в выборе его организатора. Коровин, натура артистическая и даже богемная, во многом необязательный и щедрый на посулы, становился жестким, властным и деловитым, когда дело касалось претворения в жизнь его художнических исканий и замыслов. Это давно уже заметил за ним Мамонтов, и, когда решался вопрос, кого же послать на Север для подготовки павильона, у Мамонтова не было колебаний: только Коровина, только он сделает так, как надо сделать.

Северный павильон — родное детище выставки. Здесь Мамонтов стремился продемонстрировать богатство края, естественность и простоту населяющих его народов, охотников и рыбаков. Другое волновало и тревожило Мамонтова: Витте дал ему полномочия на свой вкус и по своему усмотрению оформить выставочный павильон, где должны были разместить художественную экспозицию картин и скульптур.

Мамонтов заказал Михаилу Врубелю композицию-панно для торцовых стен зала. Врубель создал два панно: «Микула Селянинович» и «Принцесса Греза».

Мамонтов надеялся, что высокое жюри, в состав которого входили академики и передвижники, поймет художника и допустит его картины. Но его ожидания не оправдались: академическая комиссия во главе с благообразным Беклемишевым с возмущением единодушно отвергла панно Врубеля.

Мамонтов пытался повлиять на жюри, но ничего из его хлопот не вышло: жюри было непреклонным. Да и как могли соседствовать эти панно Врубеля с пышными гипсовыми красотками, украшавшими выставочный зал? Не могли соседствовать они и с теми картинами, которыми уже был заполнен зал. Здесь в единении замерли работы академиков и передвижников, примирившихся между собой. А Врубель вносил яростные раздоры в художественные системы, утвердившиеся в мире…

Пришлось Савве Ивановичу заказать новый павильон, который спешно строился за пределами территории выставки, в нем и будут помещены эти два отвергнутых панно. Поленов и Коровин должны завершить их в самое ближайшее время. Врубель явно загрустил: нужно ехать к невесте в Швейцарию, а у него такой конфуз. Тут уж не до свадьбы… И снова выручил Мамонтов… Теперь свадьба состоится, и певица Надежда Забела-Врубель вскоре будет участвовать в опере Мамонтова.

…Во время обхода Северного павильона Мамонтов давал пояснения всесильному министру. Со всеми сановниками, сопровождавшими министра, он был давно знаком. Во время поездки на Север он близко познакомился с моряками Ильей Ильичом Казн и Александром Егоровичем Конкевичем, генеральным директором выставки Ковалевским, со многими журналистами, художниками, репортерами… Большие перспективы открывались перед Мамонтовым. И вот загублен хороший замысел устроить базу морского флота в Мурманской гавани. А это повлекло за собой и крушение замыслов о железнодорожном строительстве на Севере…

Витте, зная о тайных думах и надеждах Мамонтова, не мог не сказать ему в утешение:

— Ничего еще определенного нет в отношении Мурманска. Возникают то одни, то другие идеи… Я ж говорил в своем докладе о всех удобствах и неудобствах этой гавани. Неудобства этой гавани в том, что там почти нет лета… Затем около полугода там полутемень, местность удалена от России, от центральных питательных ее пунктов. А если бы соединить Екатерининскую гавань двухколейной железной дорогой с Петербургом и другими центрами России, если осветить весь морской берег сильным электрическим освещением, то возникнет прекрасная база для нашего флота: гавань никогда не замерзает, а главное — наш флот будет иметь прямой доступ в океан…

— А как же наш уговор относительно концессии на строительство железной дороги до Архангельска? Неужели сорвется, ведь мы уже подготовили проект… — решил воспользоваться хорошим настроением министра Савва Иванович.

— Эту концессию общество Московско-Ярославской дороги получит. Это дело почти решенное.

Витте — организатор и распорядитель выставки… Он был одним из самых влиятельных министров. И был явно доволен всем происходящим на выставке сегодня. Он чувствовал, что и молодой государь останется доволен, когда увидит все это изобилие. Увидит и старания министра, и его помощников, в том числе и Саввы Мамонтова… Да и Савва Иванович был доволен. Столько ума и организаторского таланта вложил он в устройство Северного павильона… И эти богатства должны быть лишним доказательством необходимости строительства железной дороги.

Осмотр Северного павильона закончился. Многие открыли для себя новый край, своеобразный, суровый, богатый.

Витте, сверкая парадным мундиром и орденами, милостиво повернулся к Мамонтову.

— Тюлень произвел на меня большое впечатление… Умные глаза у этого тюленя, — с улыбкой сказал он, зная, что эти слова будут занесены в газетные отчеты.