Мария Грей - Мой отец генерал Деникин

Мне трудно ориентироваться в деньгах, но здешние цены кажутся мне низкими. Один ананас — хороший нечищеный ананас — стоит 50 центов (25 французских франков), а три красивых грейпфрута — 20 центов. Здесь нет ни литров, ни метров, ни килограммов. Двери и окна закрываются не так, как во Франции. Нужно всему переучиваться, а это не так легко в наши годы.

В комнатах так тепло, что мы ходим без шерстяной одежды. Все надо мной смеются, что я, выходя из комнаты, тушу свет. Мне говорят, что не к чему экономить электричество, поскольку оно ничего не стоит благодаря Ниагарскому водопаду.

Обязательно спроси Латкина, должны ли мы ему отдать деньги, которые у него заняли во франках и долларах? Как себя чувствует наш старенький Вася?»

10 декабря 1945 года.

«Дорогой Петр Михайлович (Латкин).

Вот мы и в самом большом городе мира. Он произвел на нас невообразимое, грандиозное впечатление, для нас это поистине новый свет! Мосты высотой в три этажа и длиной в три километра, самые маленькие туннели — три-четыре километра. Небоскребы окружены большими садами. Кругом благоденствие и комфорт.

В аптеках продаются сандвичи, книжки для детей и погребальные венки, там же можно выпить кофе. У сапожников можно видеть сидящих без обуви клиентов, читающих журналы в ожидании ремонта их ботинок. В химчистке вам предлагают раздеться в отдельной кабине и через некоторое время приносят вычищенные костюм или платье.

Мы свели знакомство со многими соотечественниками и встретили старых друзей. А.И. встретился с двумя офицерами, которые в 1916 году служили в его Железной дивизии. Как вы меня и просили, я послала вырезки из журналов, касающиеся приезда А.И. Одна — из самой толстой газеты «Таймс». Я не знаю, сколько в ней страниц, но весит она добрые полфунта. Вы увидите, что эта статья менее фантастична, чем другие. Но нужно признать, что все они довольно благожелательны.

Здесь не нужно делать обязательных визитов в комиссариаты и префектуры, не нужно обновлять удостоверение личности, здесь не существует продовольственных карточек. Никто и не думает обращаться с вами как с грязными иностранцами, но здесь… все такое другое! Колонию русских не связывают внутренние связи, каждый живет сам по себе. Я вспоминаю о Вас и обо всех наших парижских друзьях. Как Вы, наверное, страдаете от холода. Передаю перо А.И.

Нью-Йорк нас встретил весьма приветливо. Многих людей уже видел. Успел и Богу помолиться — в воскресенье, в день святого Георгия, причем настоятель храма особенно подчеркнуто поприветствовал меня, старейшего георгиевского кавалера… Осматриваемся, ориентируемся, изучаем быт, решительно непохожий на «французский».

После морского переезда жену до сих пор немножко «укачивает». Я же чувствую себя удовлетворительно. С завтрашнего дня оба начинаем лечиться по американской системе. Посмотрим, что из этого выйдет. Наш адрес: Mr Dinikin 109-15 Queens Blvd. Forest Hill. New York».

18 декабря 1945 года.

«Дорогая Марина.

Вчера послала тебе посылку: теплый халат и нейлоновые чулки (они кажутся очень прочными) для тебя, теплые тапочки для тебя и для Мишуни. Для него игрушки и конфеты. Подари их ему от нас на день рождения и пожелай ему от дедушки и бабушки расти здоровым и умным.

Если ты в чем-либо нуждаешься, пиши. Все, что будет в наших силах, я попытаюсь тебе послать. Твой отец все время говорит о необходимости «обеспечить материальную базу»… Я надеюсь, что нам это удастся».

Начало «материальной базы» было положено 5 февраля 1946 года, когда семьсот слушателей заплатили по доллару, чтобы послушать выступление Деникина на второй конференции в Манхэттенском центре. Первая имела благотворительные цели и была проведена в пользу русских инвалидов во Франции. К июлю месяцу должен быть подписан контракт (с авансом) между генералом и издательским домом У. Р. Даттон и Ко, который взялся опубликовать «Мою жизнь» в американской версии, сделал заказ на начатую Деникиным рукопись, которую он собирался назвать «Вторая мировая война. Россия и эмиграция».

Контракт запаздывал, поскольку после радушного приема в Нью-Йорке ситуация временно ухудшилась.

О приезде Деникина в Соединенные Штаты сообщила 5 декабря 1945 года самая значительная ежедневная газета на русском языке «Новое русское слово». В этот день в ней появилось короткое сообщение: «Мы узнали, что генерал Деникин покинул Францию и направляется в Соединенные Штаты с эмигрантской визой. Его приезд в Нью-Йорк ожидается послезавтра».

Эта новость произвела сенсацию в среде русских эмигрантов и вызвала интерес у американских журналистов. Деникин отказывался давать интервью и согласился принять лишь корреспондента «Нового русского слова» Андрея Седых, которого он встречал до войны. Интервью появилось в газете 9 декабря: «А.И. Деникин за прошедшие пять лет почти не изменился. Прежними остались прямой и твердый взгляд его стальных глаз, способность подбирать точные выражения для своих мыслей. Не изменилась и его политическая позиция. Бывший главнокомандующий ВСЮР остался все тем же русским патриотом, антибольшевиком, каким мы его знали раньше. «Вместе с русским народом, против советского режима»!»

Далее следовали вполне предвиденные ответы на следующие вопросы: «Почему вы уехали из Франции?», «Как вы пережили немецкую оккупацию?», «Что вы думаете о сегодняшней ситуации во Франции и во всем мире?»

Публикация этого интервью, перепечатанного и в американских газетах, спровоцировала, как ни удивительно, враждебную реакцию как левых, так и… правых. Коммунисты и американские евреи набросились на «вдохновителя погромов», прибывшего теперь в Соединенные Штаты, чтобы очернить наших советских союзников, собрать реакционные силы и подготовить третью мировую войну. Эмигранты правого толка обвиняли Деникина в том, что он выбрал для выражения своей позиции «журнал, директором которого является еврей Вайнбаум, владелец типографии — еврей Шимкин, а интервьюером — еврей Седых». Коммунистическая пресса и пресса американских евреев призвали своих читателей и сторонников к проведению манифестации с требованием к правительству о немедленной высылке генерала Деникина. Одна из этих демонстраций (впрочем, последняя) состоялась 5 февраля при входе в Манхэттенский центр. Около 30 человек размахивали плакатами с угрожающими лозунгами, но не входили в зал, где проходила конференция.

Обвинения в газетах публиковались несколько недель. Деникин отправил письмо своему старому другу Лельявскому, живущему теперь в Ницце: «Времена действительно смутные и подлые. И на себе лично испытываю их давление. Коммунистические, просоветские и еврейские организации стараются всеми силами помешать моей работе, подняв кампанию против меня в прессе, путем митингов и протестов, обращенных к правительству. К тому же начавшаяся с весны прошлого года болезнь (расширение аорты) не прекращается. Тем не менее продолжаю бороться и не теряю надежды. И Вы не падайте духом».