Даниил Журавлев - Огненный щит Москвы

[53]

Вот почему самой высокой оценки заслужили действия командира батареи лейтенанта Турукало. Большое самообладание и мужество проявил также комиссар этой батареи младший политрук И. П. Аксен. Во время отражения налета на огневую позицию упала осветительная бомба, сбитая зенитчиками. Шипя и брызгая раскаленным магниевым сплавом, она и на земле продолжала излучать яркий свет, демаскируя позицию. Тогда комиссар Аксен схватил ее, обжигая руки, потащил к соседнему ручью и бросил в воду.

Прекрасно действовала батарея, которой командовал старший лейтенант И. В. Клец. Это подразделение в первом бою также уничтожило два вражеских бомбардировщика, ведя по ним прицельный огонь с использованием прибора управления артиллерийским зенитным огнем. Один из самолетов был сбит третьим залпом. А это — показатель весьма точной стрельбы даже в условиях полигона. Батарея же старшего лейтенанта Клеца вела огонь под разрывами бомб. Несмотря на тяжелые условия, воины ни на секунду не прекращали боевой работы и добились успеха. Во время бомбежки была повреждена телефонная линия, связывавшая батарею с командным пунктом дивизиона. Красноармеец-связист Федор Мазнюк стал исправлять повреждение. Очередным взрывом его сбросило со столба на землю, контузило. Но он нашел в себе силы закончить работу и обеспечил батарею связью.

Отважно действовали в ночном бою наши зенитные пулеметчики. Их огонь мешал противнику вести прицельное бомбометание, пикировать на охраняемые объекты. Один из бомбардировщиков, особенно настойчиво пытавшийся атаковать Белорусский вокзал, был сбит меткими очередями пулеметчиков.

Хочется сказать доброе слово и о прожектористах. Умело отыскивая в ночном небе цели, они брали их в лучи и не выпускали до тех пор, пока истребители не заканчивали атаку. В ту ночь немало боев наши летчики провели в световых прожекторных полях, а зенитчики обстреляли несколько бомбардировщиков во взаимодействии с прожектористами, действовавшими в черте города. Здесь расчетам вести боевую работу было нелегко. Прожекторы, установленные на крышах домов, привлекали внимание вражеских летчиков, и они стремились уничтожить их.

[54]

Так было, например, с расчетом, который возглавлял старший сержант Э. Ц. Левин. Экипаж бомбардировщика, взятого прожектористами в луч, решил сам расправиться с ними. Пикируя вдоль луча, немецкий летчик обстрелял позицию из пулемета. Но бойцы ни на секунду не отклонили луча. Ослепленный фашист не смог вывести машину из пике и врезался в землю.

Расчет прожектора во время боевой работы

Командование корпуса, анализируя итоги боевой работы, с удовлетворением отметило, что зенитные артиллерийские полки, дислоцировавшиеся на самых ответственных направлениях — юго-западном, южном и северо-западном, отлично справились со своей задачей.

Юго-западные рубежи московского неба прикрывал 193-й зенитный артиллерийский полк, имевший богатые боевые традиции. Командовал им опытный зенитчик майор М. Г. Кикнадзе.

Оборона воздушных подступов к Москве на юге была поручена подразделениям 329-го зенитного артиллерийского полка, возглавляемого полковником Е. М. Серединым. В предвоенные годы воины этого полка, как правило, показывали высокие образцы боевой подготовки. Успешно действовали они и при отражении первого налета.

На северо-западе сражался 251-й зенитный артиллерийский полк, также славившийся высокой выучкой своих подразделений. Командовал им майор Е. А. Райнин, впоследствии ставший генерал-майором артиллерии.

Прекрасно проявили себя и командиры других частей, выполнявших в ходе боя в ночь на 22 июля наиболее ответственные задачи. Это командир 1-го полка ВНОС полковник Н. М. Васильев, командир 1-го зенитного пулеметного полка полковник И. Н. Абросичкин, командир 1-го прожекторного полка майор И. Е. Волков. Немалый труд, затраченный ими на обучение подчиненных в предвоенные годы и в первые дни войны, вполне оправдал себя.

Огромную роль в сколачивании подразделений, обучении и воспитании личного состава сыграли также комиссары этих частей, начальники штабов, весь командный и политический состав, актив партийных и комсомольских организаций, многие бойцы и младшие командиры.

Отдавая распоряжение о готовности истребителей к перехвату разведчиков противника, я ни на минуту не

[55]

сомневался, что немецко-фашистскому командованию захочется узнать результаты первого налета. Вскоре под Москвой, действительно, появились специальные самолеты для аэрофотосъемок. Но приблизиться к столице не удалось ни одному из них. Пришлось Геббельсу и его пропагандистам придумывать версию о том, что Москва горит и по ее улицам невозможно проехать — так велики разрушения.

А как было на самом деле? Действительно, в Москве. возникло несколько очагов пожара, и довольно сильных. Сгорели деревянные бараки на одной из окраин, железнодорожный эшелон с горючим, стоявший на запасных путях около Белорусского вокзала. Вражескими бомбами было разрушено несколько домов. Обо всем этом я доложил И. В. Сталину и членам правительства сразу после окончания налета.

Как только был объявлен отбой тревоги, члены Государственного Комитета Обороны, находившиеся в бомбоубежище, поднялись в особняк, где мы еще так недавно проводили игру на картах. Вскоре последовал телефонный звонок: Громадина и меня вызывали на доклад.

Входили мы в уже знакомую комнату не без волнения. Противовоздушная оборона выполнила свою задачу, люди сделали все, что могли, и даже больше того. Но несколько самолетов все же прорвались к Москве. Городу нанесен некоторый ущерб. Как расценят это члены Государственного Комитета Обороны?

В первые дни войны мне не раз приходилось слышать предупреждения: «Смотрите, товарищ Журавлев, если хоть одна бомба упадет на Москву, не сносить вам головы». Понятно, мне вовсе не улыбалась перспектива лишиться головы, хотя бы и в фигуральном смысле. Тем не менее решил докладывать все без прикрас.

Сообщил, что в налете участвовало в общей сложности более двухсот вражеских бомбардировщиков, а к городу удалось прорваться лишь одиночным самолетам. Перечислил, какие разрушения вызвали бомбовые удары противника. Подчеркнул, что коммунальному хозяйству города ущерб не причинен, и в связи с этим отметил заслуги воинов всех родов войск 1-го корпуса ПВО и 6-го истребительного авиационного корпуса.

Меня слушали молча, не перебивая. Я видел, что А. С. Щербаков, присевший у края стола, быстро запи-

[56]

сывал приводимые мной данные. (Позже стало известно, что он готовил проект приказа, подводящего итоги отражения первого налета.)