Юрий Шахбазян - Амбарцумян

И действительно, много ли русских помнят автора стихов одного из самых популярных романсов замечательного русского поэта Аполлона Григорьева?

А ведь он не только сочинил эти бессмертные стихи, но и так самозабвенно пел их друзьям, подыгрывая себе на гитаре, что те надолго оставались заворожёнными.

Что касается научных трудов самого Амбарцумяна, то они не требуют ни рекламы, ни излишнего восхваления. Они сами пробили себе дорогу, уже заняли и ещё займут достойное место в мировой науке.

Известен поучительный случай, происшедший с В. А. Амбарцумяном. Американский астрофизик-теоретик Чандрасекар, хорошо знакомый с теоретическими работами Амбарцумяна, написал монографию «Перенос излучения» («Radiative Transfer». Oxford, 1950), где, в частности, подробно изложил решённую Амбарцумяном задачу теории переноса излучения с помощью функций, названных в литературе функциями Амбарцумяна. Эти функции у Чандрасекара имели другие обозначения, что послужило поводом появления за рубежом статей, в которых они стали называться функциями Чандрасекара. Появлялись и статьи, где их называли функциями Амбарцумяна — Чандрасекара. Надо заметить, что сам Чандрасекар чётко ссылался на первоначальную статью Амбарцумяна и не умалял его авторство. Амбарцумян искренне считал, что на такие случаи не стоит обращать внимания. Но, перелистывая страницы истории и жизнеописания учёных, мы не обнаружим недостатка распрей, непримиримых споров и недоброжелательства друг к другу.

Амбарцумян был любим своим народом, пользовался огромной популярностью и авторитетом. И стремление каждого походить на него кажется совершенно естественным. Часто можно услышать, по крайней мере, от армян, что «если я не успел, то хочется, чтобы мои дети или внуки стали бы такими, как Амбарцумян». И сразу же возникает желание узнать, как он достиг всего того, чем мы восхищаемся.

А как он сам представлял качества человека, вступающего на тернистый и в то же время благословенный и счастливый путь научного творчества? А ведь очень часто выбор научной стези оборачивается для человека непоправимой трагедией. Нужно хорошо понимать, в каких случаях не стоит губить свою будущность, становясь научным работником. Постараемся ответить на этот серьёзный и нелёгкий вопрос.

Виктор Амазаспович Амбарцумян был желанным гостем в научных учреждениях, в вузах и разнообразных трудовых коллективах, где неизменно пытались получить у него ответ на вопрос, в чём секрет его плодотворной научной работы. Он с удовольствием и подробно делился своими мыслями по этому поводу, хотя всегда оговаривался, что исчерпывающего ответа он дать не может. Однажды на вопросы редакции газеты «Комсомольская правда»: «Какое качество учёного Вы ставите выше всего? Ваш идеал учёного?» — он ответил: «В учёном я ставлю выше всего его глубокий интерес к предмету исследования, любовь к самой исследовательской работе. Плохо, если научная задача интересует его главным образом потому, что её решение принесёт славу, степень или другие блага».

Вообще, Виктор Амазаспович считал, что для успешной работы в науке от человека требуются, по крайней мере, несколько важных качеств. Перечислим их в подзаголовках данной главы.

Здесь пойдёт речь о врождённых способностях человека: таланте и даже гениальности.

Нужно помнить одно важное обстоятельство, что отсутствие способностей к научному труду невозможно скомпенсировать никакими другими, самыми положительными человеческими качествами, будь то чрезмерное трудолюбие, энергичность, одержимость и т. д. Многие в прекрасном порыве к научной деятельности часто путают свою энергичность, устремлённость, харизматичность с истинными научными способностями. Такие люди, как правило, слишком поздно осознают свою творческую несостоятельность и всю жизнь доказывают значимость своих скромных научных работ. Это непоправимая и большая трагедия для научного работника и человека.

Конечно, разобраться в имеющихся способностях не легко, тем более в своих собственных. Часто бывает, что человек, натренировавшись в логических упражнениях и поверив, что владеет способностью рассуждать строго и весомо, делает опрометчивый вывод, что он способен к серьёзной научной деятельности. Часто это кончается так, как подметил великий поэт:

К сожалению, встречаются такие люди, которые, кроме способности к длительным концентрированным рассуждениям, лишены и научной интуиции — важнейшей, решающей стороны творчества. Как это ни странно, отсутствие научной интуиции очень распространённое явление среди людей, занимающихся наукой. На этой серьёзнейшей и трудной проблеме — способности интуитивного познания — остановимся основательно, тем более что Амбарцумян придавал этому не только важное, но и решающее значение.

Прежде всего, вспомним, что было время, когда интуицию считали мистическим постижением истины без помощи научного опыта и логических умозаключений. Теперь такое отношение к интуитивному познанию встретишь редко. Многие известные учёные считают важнейшим и необходимым качеством исследователя интуицию, проявляющуюся как озарение, догадка, чутьё, проницательность, основанные на предшествующем опыте. Как правило, интуитивное озарение проявляется у людей, способных к длительной интеллектуальной работе, длительным рассуждениям, когда изучаемый объект долго остаётся в центре внимания исследователя.

Виктор Амазаспович очень тонко чувствовал присутствие или отсутствие у работников науки интуитивного чутья. Он считал, что интуицией, так же как и способностями вообще, обладают почти все люди, но проявляется она по-разному в разных областях. Об этом много рассуждал и Анри Пуанкаре. В частности, Пуанкаре говорил: «…логика и интуиция играют каждая свою необходимую роль. Для творческой деятельности обе они неизбежны. Логика — орудие доказательства, дающее достоверность, а интуиция — орудие творческого изобретательства».

О различии между умозрительным творением и истинным творчеством знают не только учёные, но и широкий круг людей, занятых интеллектуальной деятельностью.

Например, у немецкого писателя и поэта Фридриха Шиллера можно найти аналогичные мысли относительно понятий «умозрение» и «творчество». В какой-то момент осуществилась давняя мечта Шиллера — он встретился и крепко подружился с самим Гёте. Под влиянием Гёте Шиллер, переосмыслив своё отношение к таким понятиям, как «свобода», «красота», «эстетика» и «творчество», воодушевлённо заявил: «Переход от умозрения к творчеству меня осветил и омолодил».