Протопресвитер Михаил Польский - Новые мученики российские

И в это тяжелое время, полное великих страхов за судьбу Церкви и верующих, о. Алексей выступил борцом за Веру Христову, единственным в городе и бесстрашным. В своих вдохновенных проповедях он, указывая на наглые действия и обольщения сатанинских слуг, призывал верующих быть стойкими и не верить никаким ухищрениям сынов «отца лжи». В городе довольно часто устраивались антирелигиозные выступления (лекции, доклады) и диспуты. О. Алексей являлся на них официально приглашенным оппонентом, или выступал «с места». Его выступления всегда оканчивались победой над безбожниками. Верующие же уходили с большой радостью после таких собраний, видя, как вопреки планам большевиком, диспут послужил на пользу Церкви, благодаря выступлениям о. Алексея. Прославленный в городе руководитель уездного союза воинствующих безбожников бывший семинарист, бивший по «известным ему слабым местам» «поповской науки», производил своими докладами нужное большевикам впечатление только в случаях, когда о. Алексей не выступал в качестве оппонента. После же ответных речей последнего пафос докладчика исчезал, теории его рассыпались, сам он превращался в слабенького школьника, и публика аплодировала и ликовала, искренно сочувствуя Церкви. Особенно уничтожающим было выступление о. Алексея против бывшего московского обновленческого протоиерея Калиновскаго, читавшего лекцию на тему: «Есть ли Бог?» Это выступление до сих пор помнят те, кому пришлось быть свидетелями посрамления о. Алексеем изменника Калиновскаго.

Конечно, присутствие в городе такого священника для большевиков было совершенно недопустимо. Однако они долго не решались расправиться с ним. О. Алексей был любим и популярен в городе. Требовались основательные и серьезные предлоги для его ареста. Большевики копили факты для создания дела. Когда наступил подходящий момент, а им явилась новая волна закрытия городских церквей в 1928-29 г.г., тогда священнослужители арестовывались, как активные противники сов. власти и враги народа, желавшего яко бы покончить с влиянием Церкви. В числе последних борцов за веру Христову был арестован и о. Алексей Попов и отправлен в отдаленный лагерь без права переписки.

О дальнейшей судьбе его дошли глухие слухи, известившие осиротевших пасомых о мученической кончине ревностного и неустрашимого пастыря.

Пастырское служение совершал в с. Журавлевке, Курской губ. с 1910 года. Отличался умелым обращением с крестьянами при твердом характере. Богослужения совершал необыкновенно истово и красиво, а в чтениях Евангелия, акафистов и молитв был непревзойденным во всей Епархии. Особенно замечательно читал он Страстные Евангелия. Пользовался уважением и любовью своих прихожан. После революции с большой ревностью стал выполнять свои пастырские обязанности, не страшась преследований за обличение в проповедях беззаконных действий сов. власти. Содержательные свои проповеди он произносил с особой силой убеждения. Такой священник оказался «неудобным» властям, тем более, что и село было зажиточное, а, следовательно, не являлось оплотом сов. власти.

Приступили к «переделке» населения, и нужно было также справиться с священником. Несколько раз его подвергали разным притеснениям, но он боролся с большим тактом и настойчивостью. Наступление велось на него с многих сторон и окончилось тем, что его вынудили «добровольно» уйти из села. Переехав под давлением власти в Белгород, он некоторое время продолжал служение в одной из пригородных слобод, но вскоре на него был сделан новый донос, который повлек за собой арест. За стеной комнаты, где жил о. Константин, помещался железнодорожник-коммунист, который донес в ОГПУ о будто бы происходивших в квартире священника каких-то политических собраниях и контрреволюционных высказываниях. Этой клеветы оказалось достаточно для того, чтобы арестовать о. К. Ефремова, продержать несколько месяцев в ужасных тюремных условиях, без права свидания с родными, и затем без следствия и суда расстрелять вместе с другими такими же арестоваными только за то, что они были нетерпимы для преступной власти.

По сведениям неофициального порядка, расстрел был произведен во дворе гор. тюрьмы Белгорода. Место же погребения осталось неизвестным.

После насильственного выселения властями о. Константина Ефремова, священником в с. Журавлевке был о. Иоанн Тимофеев.

В самом начале проведения коллективизации, Церковь, священнослужители оказались помехой в проведении этого «гуманного» плана. Способ удаления священника был применен обычный: наложены последовательно один за другим налоги в возрастающих размерах и после того, как все средства и запасы были отданы сов. власти, о. Иоанн был арестован за «злостное нежелание» уплатить следующую контрибуцию. Семья (жена и 6 детей) была выселена на произвол судьбы, а о. Иоанн после известных процедур оказался в одном из дальневосточных лагерей смерти, откуда еще некоторое время доходили письма. О. Иоанн сообщал о тяжелом режиме и безнадежном состоянии своего здоровья — он был истощен и болен.

Дальнейшая судьба его та же, что и многих миллионов мучеников в этих лагерях.

***

Иеромонах Вонифатий— Белгородского Св. Троицкого Мужск. Монастыря, глубокий старик, дожил до разгрома монастыря и был вынужден выселиться за пределы города. Во время путешествия на лошадях (зимой) был убит «неизвестными» неподалеку от Белгорода.

Священник Димитрий Софронов.Служил настоятелем Трехсвятительской церкви в Белгороде Курск, губ… С самого начала революции, подвергся преследованиям большевиков. Был арестован по доносу, будто на исповеди собирал сведения о большевиках для выдачи их белым (в то время Белгород был освобожден от большевиков Белой Армией). Арест последовал немедленно после занятия города большевиками. В тюрьме держали о. Димитрия несколько месяцев, ему готовили смертный приговор. По ходатайству прихожан влиятельных лиц, была доказана неосновательность обвинения и о. Димитрий был освобожден, но пришел в семью совершенно измученным и больным. Скончался через 2–3 месяца, в 1920 году.

Священник села Солнцево,в оркестностях г. Белгорода, человек престарелый, был брошен большевиками в колодец, а потом его стали забрасывать камнями. Среди участников этого убийства была женщина, акушерка. С револьвером в руке, она оставалась у колодца, чтобы не допустить никого, кто бы захотел оказать помощь еще стонавшему страдальцу. Когда же стоны затихли, она сделала несколько выстрелов в колодец. Потом при власти белых эта женщина-палач была опознана на улице дочерью священника, уличена в своих преступлениях многими свидетелями и по суду получила должное возмездие.