Алла Сурикова - Любовь со второго взгляда

Я никогда не писал писем, а тут — разбередило…»

Я никогда не цитировала таких хвалебных писем, а тут — разбередило…

Смешное в фильме складывается не только из парадоксальных ситуаций, в которые попадают герои, не только из характеров, доведенных порою до гротеска, не только из искрометности любимых артистов, но и, конечно, из забавных диалогов, реплик…

Обычно, прочитав сценарий, я просматриваю юмористические журналы, показываю сценарий художникам-карикатуристам, друзьям-юмористам…

Однажды мне посчастливилось приобрести по объявлению незаменимую вещь: шесть томов «Крокодила» за несколько десятков лет — их собрал военный, майор, по фамилии Алпатов… Сперва хотел много денег. Потом, когда узнал, для кого и зачем, почти даром отдал на благо советской комедии. Некоторыми смешными репликами, остроумными репризами этот «Крокодил» поделился с героями моих картин.

«При хорошей женщине и мужчина может стать человеком», — говорит финальную фразу героиня картины «Ищите женщину».

«Для сваренного рака все худшее уже позади», — выкашливает простуженный инспектор.

«Шеф, вам не кажется, что моя зарплата не соответствует моим способностям?» — спрашивает секретарша. «Ну, не могу же я вас оставить умирать голодной смертью», — отвечает шеф.

Комедию, особенно комедийные репризы, гэги, трудно придумать одному человеку. Необходимо что-то вроде библио-видеотеки гэгов. Нужны гэгмены. Нужны разработчики реприз. На Западе, точнее в Голливуде, говорят, давно освоен «бригадный подряд» на придумывание комедии.

Мне в разных картинах и в разное время помогали Гриша Горин, Вика Токарева, Виктор Шендерович, Валя Азерников. Иногда я пользовалась прекрасными репризными текстами Андрея Кнышева, Геннадия Малкина, текстами других авторов из разных юмористических журналов. И хотя многие остроумные вещи кочуют из издания в издание — иногда абсолютно без ссылки на первоисточник, — там, где ты точно знаешь автора и собираешься воспользоваться его остроумием, надо найти возможность получить его согласие, не говоря уж о том, чтобы поблагодарить его в титрах. Я всегда старалась этому следовать. Но…

Недавно мне позвонил писатель Андрей Кнышев. Сдержанно похвалив мой сериал «Идеальная пара», он процитировал несколько броских фраз из фильма, которыми пользуются мои герои без ссылки на автора… Виновата! И не собираюсь себя оправдывать безумной суетой сериала. Я упустила… Воистину — «Господа, не писайте в подъезде!» (фраза Андрея Кнышева, которая украшает подворотню в третьей серии).

В картине «Хочу в тюрьму» много смешных фраз родилось от случайных придумок, ассоциативных импровизаций, от того, что над картиной работали люди, хорошо понимающие друг друга…

— За прекрасных амстер-дам-с! — поднимает подвыпивший Лямкин бокал в честь голландской дамы…

— Мари-уанна? — спрашивает голландский доктор у Лямкина, обнаружив под шапочкой пачку «Примы».

— Какая Мария Ивановна? — не понимает Лямкин. — «Прима»!

— Прима! — уже совершенно с другим значением говорит доктор, обнюхивая ту же пачку. Он уверен, что это — марихуана, но очень высокого качества.

— Окуети мочно, — реагирует по-русски японский владелец завода на талант Лямкина, починившего с помощью простой скрепки замысловатого робота.

— Сила есть, воля есть, а силы воли — нет! — говорит Лямкин перед тем, как опрокинуть ненавистный и желаемый стакан…

Недавно, пересматривая дневники, нашла такую странную «провидческую» миниатюру…

Однажды, давно, веселой осенью выезжал со студии голубой «Мерседес». Перед ним торжественно поднялся шлагбаум. И он не спеша покинул территорию «Мосфильма».

За ним, суетливо подпрыгивая на каждой кочке и дребезжа всеми «фибрами», прошмыгнул за ворота желтый «Запорожец».

«Мерседес» свернул за угол и, небрежно раздвинув поток сереньких «Волг», плавно устремился вперед.

«Запорожец» уютно пристроился в хвосте.

От «Мерседеса» приятно попахивало дорогим бензином с капельками «Шанели»…

От «Запорожца» тоже чем-то пахло…

Так незаметно они выехали на широкий проспект.

Тут «Мерседес» слегка нажал на газ и… полетел в свое красивое Далёко.

«Запорожец» тоже дал по газам. По своим.

На перекрестке стояла статуя ГАИ. Она козырнула «Мерседесу» и проколола дырку «Запорожцу».

«Ну что ж, не догнал, так хоть попробовал», — утешал себя «Запорожец».

А голубой «Мерседес» уже катил по Рублевке, или, точнее, по Валютке, оставляя далеко позади маленькие чужие огорчения… «

Так много лет назад я на своем желтом «Запорожце» пыталась догнать Никиту Михалкова на голубом «Мерседесе». Ну, не догнала, так хоть попробовала…

«…Все мы живем в тайной надежде, что “Запорожец” все-таки обгонит “Мерседес”», — сказал как-то о замысле своего сценария «Хочу в тюрьму» автор Владимир Еремин.

Талантливый актер, много лет проработавший в БДТ, снявшийся более чем в двадцати фильмах, озвучивший около ста заграничных ролей, Володя ощутил как-то «легкость в мыслях необыкновенную» и стал писать.

Однажды он прочитал в газете (газету дал ему актер Михаил Светин) заметку о нашем соотечественнике, который добровольно сел в голландскую тюрьму, чтобы пожить в человеческих условиях. Володя написал сценарий.

Когда сценарий попал ко мне (Юра Кушнерев, директор студии «Ритм», дал почитать), я положила его на стол продюсеру Владимиру Досталю. Но — увы — тот отказался: заграница, Голландия — нет, нет и нет. Только в России.

Показала сценарий редактору «НТВ-Профит» Анне Кагарлицкой. «Да, да и да — в принципе, — довольно быстро ответили Аня и весь «Профит». — Но есть кое-какие замечания».

К счастью, их замечания совпали с моими.

По сценарию главный герой Семен Лямкин вырывается за границу и встречает там свою любовь. Но у нас уже был определен исполнитель роли Лямкина — Володя Ильин, искренний, как ребенок, смешной, как Евгений Леонов, талантливый… как Ильин. Не вписывался он в романтический сюжет. Адюльтер, ворвавшийся в его жизнь в Голландии, должен был стать случайным и скорее смешным, нежели мелодраматичным: в не слишком трезвом состоянии он перепутал дверь спальни, лег в постель, исполнил супружеский долг — оказалось, НЕ свой.

В результате переделок от мелодрамы в сценарии осталась лишь одна сцена: русский и голландка сидят в маленьком ресторане, и он рассказывает о себе, мальчике из блокадного Ленинграда, который умирал от голода.

Сама по себе эта сцена вышла очень неплохой.

Но в фильме… После нее трудно было продолжать веселый жанр. И захмелевшая героиня не могла бы снова зазывать приглянувшегося ей «русского друга» починить не только сломавшийся пылесос, но и ее жизнь… Действие тормозилось и уходило в иную плоскость. Поэтому сцену в ресторанчике при монтаже я сильно сократила, чем навлекла на себя гнев и автора сценария, и исполнителя главной роли. На озвучании они оба, поняв, что этой сцены в окончательной версии фильма не будет, хлопнули одной дверью.