Наталья Гурина-Корбова - Любовь со второго взгляда

13 октября. Пятница

Вот начинаю новую тетрадь и новую жизнь, если жизнь вообще можно начать новую.

Да если честно, то и тетрадь эта не совсем новая- просто выдрала из старой первые ненужные листки. Вот и выходит, что ничего заново начать нельзя – всё будет продолжением старого только в иной форме.

Такая пустота на душе, сама удивляюсь как вообще ещё двигаюсь, хожу на работу, учу с сыном уроки, играю с дочкой, готовлю обеды… как вообще смогла выжить?

Почти год прошёл, как я стала одинокой женщиной (пока ещё не разведённой, но уже брошенной и поэтому одинокой)

Я всё помню, как будто было вчера: у Андрея давно планировалась командировка в Кению. Дня за три перед его отъездом у нас была такая бурная, такая нежная, такая страстная ночь… Андрей раз пять признавался в любви, говорил, что ничего важнее меня и детей у него в жизни нет. Я чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете, сама себе завидовала.

Январь был в тот год очень холодный, мороз градусов двадцать пять, северный ветер пронизывал до самых косточек. Я проводила Сашеньку и Леночку в школу, сильно опаздывала, потому что проспали. На работу бежала опрометью. Еле успела на автобус, чувствовала, как между лопаток бежит холодная струйка пота, ещё подумала, что зря одела синтетическую кофточку в такой мороз. И результат не замедлил сказаться – через два дня слегла с воспалением лёгких. Андрей так переживал, хотел отказаться от поездки, но я уговорила лететь – такую возможность нельзя упускать: и по работе ему нужно и материально нам не помешает. А я справлюсь, я ведь дома. Всё же уговорила его, улетел. Свекровь приезжала, ухаживала и за мной, и за детьми, очень хорошая она, Евгения Семёновна. И Маруся, как всегда помогала.

Пробыл он в Кении почти три месяца. Звонил, писал каждый день, говорил, что очень волнуется за моё здоровье: должна слушаться врачей и не рыпаться на работу раньше времени, говорил, что безумно скучает по мне, по нашим двойняшкам: Сашику и Леночке, считает дни до возвращения…

И вот командировка закончилась, я к тому времени окончательно выздоровела, вышла на работу. Ребята отгуляли свои весенние каникулы, началась четвёртая четверть их первого класса. Оценки-то в первом классе ещё не выставляют, но им всё равно хотелось похвастаться перед отцом: Сашеньке успехами в математике, а у Леночки отлично получается писать- такие буковки аккуратные…

Самолёт прилетал вечером, и Андрей переступил порог дома только около 10 часов. Сашуля и Леночка уже спали. А я приготовила праздничный ужин, ждала его сначала почему-то с волнением, таким щемящим необъяснимым волнением: сердце колотилось где-то у горла, меня прямо бросало то в жар, то в холод. Умом понимаю, что волноваться и причины-то никакой нет: он позвонил из Аэропорта, сообщил, что всё в порядке, долетел.

Я соскучилась безумно, видеть его хочу до помешательства и вдруг чувствую, что никакого волнения уже нет, как-то разом отпустило, а внутри спокойствие и пустота. Устав от таких метаморфоз своего состояния, решила чем-то отвлечься и пошла в спальню, взяла косметичку, села на кровать и начала тупо красить ногти лаком, причём почему-то ярко красным, который терпеть не могу (кто-то подарил). Вот запомнится же всякая ерунда!

Слышу Андрей открыл дверь своим ключом, я сижу, непонятно чего жду, ноги как ватные, не бегу встречать, а продолжаю тщательно красить ногти. И внутри спокойно как в танке, и сердце уже не колотится, а вообще почти остановилось.

Пройдя через большую комнату, Андрей вошёл в спальню, не разделся даже, так в куртке и стоит. Хмурый такой, серьёзный, ни обниматься, ни целоваться даже не порывается. В детскую даже не заглянул. Как будто и не было этих трёх месяцев разлуки. Просто стоит и молчит, и даже не смотрит мне в глаза, а куда-то в сторону, мимо меня. Спрашиваю, почему ты не раздеваешься? Молчит. А я со своими накрашенными ногтями так и сижу на кровати. Отчего-то мне так страшно стало, молчу, даже дышать как будто перестала, словно боюсь тишину нарушить.

И вдруг всё рухнуло в одно мгновение:

«Люся, прости меня, но жить вместе мы больше не можем, я должен уйти». В первый момент так растерялась, не поверила. Так не бывает, так не может быть со мной, почти десять лет безмятежного счастья!

А он вот так просто сказал, развернулся и ушёл, даже не ночевал! И всё – вещи свои забрал через неделю и только.

Выяснять я ничего не собиралась. Другая женщина… как всё банально, думала у меня такого быть не может.

Может простить надо было? А он ведь и в ногах не валялся, и не каялся, и «прости» сказал как-то мимоходом…

Когда я потом поинтересовалась:

"А как же дети? Саша такой ранимый, как я ему смогу объяснить, что Леночке скажу? "– удивлённый взгляд, – а я как-то не подумал, не знаю. Придумай что-нибудь сама."

Что придумать? Они ещё маленькие, всего – то восемь лет…

И вот почти год прошёл. Сначала врала, что папа в командировку срочно уехал. Потом всё же сказала, собралась с духом и сказала, что папа с нами жить больше не будет. Саша сразу заплакал, и я с ним, а Леночка будто всё поняла, подошла ко мне, обняла и говорит так тихо – тихо: "Мамочка, не надо плакать, папа нас любит и вот увидишь, вернётся. Ему плохо без нас"… Так втроём и проревели. Но потом привыкли и, наверное, даже быстрее, чем ожидали. Дел и забот навалилось, учёба, болезни. Сильнее переживал Саша-отец для него кумиром был. Однажды учительница вызывала в школу, спрашивала почему Саша стал такой рассеянный, невнимательный? Пришлось объяснить.

18 октября. Среда

На работе появилась возможность путёвку в Санаторий приобрести по акции. Даже не знаю… Что делать? Нервы ни к чёрту, сердце опять побаливает… Я никак после того злополучного воспаления лёгких отойти не могу: летом бронхит долго мучил, на улице жара была, а я всё дохала…

Надо позвонить Евгении Семёновне, посоветоваться как с путёвкой вопрос решить: ехать или нет?

19 октября. Четверг

Забегала Милочка, Посидели, пообсуждали. Я хоть душу излила, подружка моя дорогая. Никак не могу Андрея ни забыть, ни простить. Мила говорит, конечно, правильные вещи: да, прощать это очень трудно, но обязательно нужно научиться, это мне нужно в первую очередь, отпустить от себя и пусть живёт он своей жизнью.

Только дети как же, им хоть прощай, хоть не прощай, а отец нужен постоянно, его любовь, его внимание, зачем он так жестоко с ними обошёлся? Ну меня разлюбил отчего-то или просто так вышло- встретил свой идеал, это как-то можно оправдать, а они чем провинились, чем не угодили? Мне, да и всем близким всегда казалось, что у нас идеальная семья и отец он прекрасный, чуткий, внимательный… значит всё временно, всё фальшь, и дети ему были нужны только до той поры, пока их мать нужна? Горько, ох как горько и обидно…