Анатолий Левандовскнй - Максимилиан Робеспьер

А вот что писал в своих мемуарах о Робеспьере член Конвента, зловещий «палач Лиона». Жозеф Фуше: «Лишь один-единственный человек в Конвенте, казалось, пользовался непоколебимой популярностью: это был Робеспьер, полный гордыни и хитрости; завистливое, злобное, мстительное создание, которое никогда не могло насытиться кровью своих товарищей и которое благодаря своим способностям, постоянству… ясности ума и упрямству характера взяло верх над самыми опасными обстоятельствами. Воспользовавшись своим главенствующим положением в Комитете общественного спасения, он открыто устремился к тирании…» [11] Fоuсhе J. Momoires de Joseph Fouche. Т. 1. Paris, 1824. P. 20.

Руководивший войсками Конвента в день 9 термидора Баррас в своих воспоминаниях также не преминул высказать свое мнение о Неподкупном: «Мы были… жертвами террора, — заявил он, — и Робеспьер, конечно, являлся… верховным вождем этого режима, служившего ему основой для осуществления своей политической системы… Робеспьеру удалось установить настоящую диктатуру за счет своей репутации неподкупности и, так сказать, политической неизменности: его язык оставался неизменным, как и манера одеваться… он достиг такой степени верховной власти, которая заставила содрогнуться весь мир, а его самого из страха принудила сохранять эту власть, которой он не смел себя лишить» [12] Ваrras P. M6moires de Barras, membre du directoire. Т. 1. Paris, 1895. P. 144–145. .

При всех различиях и нюансах приведенных характеристик в них на удивление много совпадений в оценке личности Неподкупного. По-видимому, тот, кто желает приблизиться к постижению загадки Робеспьера, не должен пройти мимо этих красноречивых совпадений и не менее красноречивых отличий.

Ценность мемуарных свидетельств несомненна, но доверять им безоговорочно, разумеется, не стоит. Не секрет, что большинство мемуаров пишутся в расчете на «суд потомков», а потому мемуаристы вольно или невольно, в зависимости от своих целей, «ретушируют» прошлое.

Тем больший интерес в этой связи представляют два свидетельства, не предназначавшиеся к печати. Одно из них — донесение английского агента, проникшего в Комитет общественной безопасности и скрывавшегося под именем Рауля Эсдена: «Король Максимилиан, — с иронией отмечает он, — не всегда владеет собою настолько, чтобы скрыть свою антипатию… Все же он так хорошо управляет своими чувствами… что все красноречие, все таланты, богатства, умы, которые не подчинились ему без остатка, подлежат уничтожению и сметаются прочь с его пути. Подозревать всех и вся — его единственный принцип. Его собственные коллеги по Комитету должны ненавидеть и бояться его, немыслимо, чтобы они не испытывали этих чувств» [13] The Journal of a spy in Paris during reign of terror. January-July 1794. Lnd., 1895. P. 85–86. . Другое, приписываемое маркизу де Семонвилю, озаглавлено: «Заметки для развлечения графа Прованского» и характеризует Робеспьера следующим образом: «…адвокат из города Арраса… со своей физиономией больной лисицы… ужасающий тех, которые пристально посмотрят на него, он в глубине положительно отличается недостатком смелости: он очень ловко умеет выдвинуть вперед других, с тем чтобы самому удержаться позади. Его красноречие водянисто; в его крикливом голосе заметен недостаток отчетливости; его никак нельзя назвать оратором. Почему же в настоящее время он оказывает такое необычайное влияние на конвент? Говоря правду, я просто думаю, что он внушает страх… Он говорит, будто он великий друг и защитник свободы; но я в этом несколько сомневаюсь, так как он защищает ее только тогда, когда дело идет о нем самом…» [14] Виконт де Бомон — В асси. Тайные бумаги придворного. 1770–1870. СПб., 1876. С. 65. И вновь примечательное сходство: и английский шпион, и французский дипломат упоминают о страхе, боязни, нагоняемой на всех Неподкупным. Не это ли лучше всего другого объясняет ту поистине патологическую ненависть, которую испытывали к вождю монтаньяров его враги? Репутация «величайшего из извергов» [15] Злодеяния Робеспиера и главных его сообщников Марата, Кутона, Сен-Жюста и прочих… Сочинение Г. Дез-Эссара. СПб., 1802. Ч. 1. С. 3. , закрепившаяся за ним во многом благодаря отзывам его бесчисленных врагов и недоброжелателей, «перекочевала» в труды ряда историков. Томас Карлейль, призывавший милосердие божие к Робеспьеру [16] Карлейль Т. Французская революция. История. М., 1991. С. 527. , был, скорее, исключением из правил. Голоса историков-робеспьеристов, уверявших, что Робеспьер и его группа «были продолжателями дела буржуа XIV века и 89 года, которые не отделяли буржуазию от народа» [17] Нamеl Е. Histoire de Saint-Just depute a la Convention Nationale. Paris, 1859. P. 612. , буквально «утонули» в хоре инвектив в адрес Неподкупного и людей, разделявших его взгляды. Прав был Фридрих Сибург, еще в 1938 году заметивший по поводу Робеспьера, что «любой клочок информации, касающийся его, несет следы либо восхищения, либо слепой ненависти, но никогда — беспристрастности…» [18] Sieburg F. Robespierre. The Incorruptible. N. Y., 1938. P. 34.

Пожалуй, лишь в российской историографии, за редкими исключениями [19] См. например: Гаккебуш М. М. (Кусторубов М.) Максимилиан Робеспьер (Опыт характеристики). М., 1899. , положительные оценки жизни и деятельности Робеспьера преобладали над негативными» [20] См.: Кропоткин П. А. Великая Французская революция. 1789–1793. М., 1979; Лукин Н. М. Максимилиан Робеспьер. М., 1919; Захер Я. М. Робеспьер. M-Л., 1925; Манфред А. 3. Споры о Робеспьере // Вопросы истории, 1958,- № 7; Он же. Максимилиан Робеспьер — выдающийся деятель Великой Французской буржуазной революции конца XVIII в. (К 200-летию со дня рождения). М., 1958; Гладилин А. Т. Евангелие от Робеспьера. М., 1970; и др. . В связи с установившейся в советской исторической науке традицией рассматривать период якобинской диктатуры как своеобразную вершину, пик Великой французской революции [21] См.: Ревунеиков В. Г. Марксизм и проблема якобинской диктатуры (Историографический очерк). Л.: Изд. ЛГУ, 1966. , робеспьеристы и их вождь были «подняты на щит» и в течение многих десятилетий находились в центре внимания историков. Но времена меняются — и то, что было «модным» вчера, сегодня уже не пользуется спросом и в лучшем случае вызывает недоуменное удивление или попытку в очередной раз «переписать историю». Но надо ли ее, в самом деле, «переписывать»? На этот счет у нас есть большие сомнения.

Предлагаемая вниманию читателей книга была написана давно. Ее первое издание увидело свет еще в конце 50-х годов, второе, переиздаваемое сейчас, — в 1965 г. Разумеется, за прошедшие тридцать с лишним лет «робеспьериана» пополнилась множеством новых исследований, кое-что уточнивших, кое в чем напрочь отбросивших прежние представления и оценки. Автор книги и сам не остался на позициях тридцатилетней давности, в ряде своих новых работ расставив иные акценты [22] См. напр.: Левандовскнй А. П. КавалерСен-Жюст. М., 1983; Он же. Первый среди равных. М., 1986. . Однако его «Робеспьер» переиздается почти в том же самом виде, в каком был издан 32 года назад. Это, впрочем, вполне объяснимо и оправдано. Сейчас, в конце 90-х, А. П. Лeвандовскому, конечно, «следовало» написать нового «Робеспьера», но это потребовало бы от историка слишком больших усилий и слишком много времени… К тому же у него уже есть свой «Робеспьер»… В любом случае догонять ушедший поезд — занятие малоперспективное.