Карл Сэндберг - Линкольн

В условиях хаоса и мрачных предчувствий, охвативших страну, под вой нытиков, обвинявших Линкольна и Стентона в том, что они бессердечные чудовища, на которых еще падет кара божья, президент и министр продолжали использовать все возможные ресурсы для формирования свежих частей, для посылки подкреплений Гранту и Шерману. Шерман писал своим родным: «Всех, кто не хочет помочь нам, следует надеть в юбки и лишить права голоса в делах государственного значения. Наша армия обессилена: много убитых, больных; многие оставляют нас, потому что истекает срок их службы. Больно смотреть, как по этой причине уходят целые полки».

Из Чикаго к Линкольну приехали избранные на массовом митинге три делегата с заданием просить военного министра дать им другие контрольные цифры мобилизации, так как полученные слишком высоки. Чикаго уже дал 22 тысячи солдат, и резервов больше нет. Линкольн выслушал их доводы, поднял голову и сказал:

— Джентльмены, после Бостона главный инициатор войны — Чикаго. Вы долго требовали войны и не успокоились, пока не получили ее. Вы требовали освобождения негров, и вы это получили. Вы получили все, что просили. Теперь вы пришли для того, чтобы просить освободить вас от призыва людей, необходимых для продолжения войны, которой вы так добивались. Постыдитесь! У меня есть основания ожидать от вас лучшего. Отправляйтесь домой и поставьте под ружье требуемые от вас шесть тысяч человек…

Джозеф Медил, редактор чикагской «Трибюн», возглавлявший делегацию, признался:

— Я ничего не мог сказать в ответ. Первый раз в моей жизни меня отстегали, и мне нечего было сказать. Мы все встали, вышли из кабинета, и, когда дверь за нами закрылась, один из моих коллег сказал:

«Джентльмены, старик прав. Ни слова больше. Едем домой и — займемся мобилизацией».

И мы дали еще 6 тысяч, что составило в общем итоге 28 тысяч наших парней, участников войны, от города с населением в 156 тысяч.

Уолт Уитмен писал своей матери из Вашингтона, что народ ожесточился против уклоняющихся: «В глубине души признаюсь, я не нахожу причин для того, чтобы ругать этих несчастных, требовать для них веревки или пули, но все их здесь осуждают, даже в госпиталях».

Случалось, «заместитель» призванного прикарманивал премиальные деньги, переезжал в другой район, чтобы получить еще одну премию. Такие получили прозвище «охотники за премиями». Газеты печатали подборки с сообщениями о беглых и пойманных охотниках за премиями. В Олбэни одного приговорили к 4 годам тюрьмы за то, что он получил премию 32 раза.

Уклоняющихся от военной службы беглецов прозвали «драпальщиками». Они меняли фамилии, переезжали в районы, где избиратели и чиновники были настроены враждебно по отношению к Линкольну и его правительству. Они скрывались на отдаленных стоянках золотоискателей в труднодоступных поселениях.

По сообщению «Лезлиз», жительница Вермонта поехала по своим делам в Канаду и, к своему ужасу, в Монреале встретилась со своим мужем. Разве она не получила официального правительственного извещения о том, что ее муж умер героем на поле боя? Разве она не горевала, не надела траур, не вышла позже замуж за другого? Теперь он ей рассказал, что карманы какого-то убитого солдата он набил ее письмами, фотографиями, локонами ее сверкающих бронзовых волос, изъяв из карманов трупа все остальное. Затем он дезертировал и пробрался в Канаду. Он обещал «никогда больше не беспокоить» ее, а она угрожающе сказала, что так будет лучше для него.

Хроника войны за летний период 1864 года отметила два благоприятных события в истории борьбы Союза. Первое событие: в одно из воскресений июня за пределами территориальных вод Франции, у Шербурга, два корабля вступили в бой. На одном развевался флаг конфедератов. Этот корабль начиная с августа 1863 года покрыл тысячи миль, бороздя воды южной Атлантики и Индийского океана, захватил 62 торговых судна и большинство из них предал огню. Это была ненавистная и грозная «Алабама», построенная в Англии; большая часть команды и артиллеристов состояла из англичан. Ее противник «Кирсардж» давно уже преследовал «Алабаму» по пятам и, наконец, запер ее в Шербургской гавани. Во время боя «Алабама» выпустила 370 снарядов, но «Кирсардж» остался почти неповрежденным, если не считать сбитой дымовой трубы; в то же время каждый из 173 выстрелов «Кирсарджа» достиг цели, и изрешеченная «Алабама» пошла ко дну.

Второе событие: в августе конфедератов выгнали из самого важного для них порта в Мексиканском заливе. Адмирал федералистов Фаррагат приказал привязать себя к мачте и ввел свой флот в бухту Мобайл.

Уже связанный, он помолился:

«О бог, создавший человека и наградивший его разумом, укажи мне, что делать? Идти ли мне вперед?» Затем отдал приказ: «Плевать на торпеды неприятеля! Полный вперед!» Этот его приказ стал популярным лозунгом юнионистов. Его флот захватил судно — таран «Теннесси», считавшееся одним из самых мощных судов того времени. Высадив десант, Фаррагат разрушил все три форта, защищавших подступы к Мобайлу.

Все же длительность и бесперспективность войны вселили отчаяние в сердца многих северян, и они потеряли веру в своего президента, замечая одни лишь его провалы. 4 августа Дэвид Дэвис написал своему брату, что, будучи в Чикаго, он беседовал со многими людьми из разных концов страны и пришел к выводу, что беспокойство и недоверие усиливаются. Люди не видят ни луча надежды. «Люди устали от войны. Два года тому назад мне удалось набрать в нашем графстве 1 300 добровольцев. На это потребовалось всего 10 дней. А теперь у мужчин нет никаких признаков желания пойти добровольно. Шепотом спрашивают: неужели нет лучшего плана победить южан?.. Никому не говори об этих мнениях; письмо сожги».

Бывший президент Милард Филмор 10 августа 1864 года в письме Джону Стюарту потребовал, чтобы «все люди, ценящие свою свободу, объединили свои силы и сменили правительство… иначе все потеряно». Другой экс-президент, Франклин Пирс, говорил то же самое везде, где он надеялся найти поддержку в своей агитации против Линкольна.

В августе 1864 года с каждой неделей среди лидеров республиканской партии все более росло тайное движение, имевшее целью поставить вместо Линкольна другого президента, а Линкольна выбросить за борт. На одном из совещаний республиканцев в Нью-Йорке с участием Грили, Опдайка, Филда и других выбрали комитет, которому поручили потребовать от Линкольна снятия своей кандидатуры в президенты на предстоящих выборах. Наибольшее предпочтение, как заместителю Линкольна, отдавалось Гранту.

Однажды Карл Шурц ехал с Линкольном в карете, и президент сказал ему:

— От меня требуют, чуть ли не доходят до ругани, чтобы я снял свою кандидатуру, хотя выдвинули меня единогласно… И это говорят люди, которые были моими друзьями. Они должны бы знать меня лучше и не обвинять в том, что я развращен жаждой власти, что я совершил неблаговидные поступки, вредные для общего дела, лишь бы удержаться на посту.