Николай Морозов - Повести моей жизни. Том 2

Ребенок Морозов не мог понять развращающего влияния крепостного права. Когда же он сделался взрослым и сознательным человеком, этого права уже не существовало, и он судил о нем лишь по своим детским, окрашенным в розовые тона, воспоминаниям.

К этому надо прибавить, что воспоминания Н. А. Морозова проникнуты глубоким оптимизмом и жизнерадостностью, не покидавшими автора даже в самые тяжелые моменты его жизни и поддерживавшими в нем ясность мысли и бодрость духа во время многолетнего заключения в каземате Шлиссельбургской крепости.

При чтении воспоминаний Н. А. Морозова перед читателями рисуется яркий образ их автора, непоколебимо верившего в неизбежность светлого будущего и сохранявшего эту веру, несмотря на все неудачи, пережитые в неравной борьбе, которой он посвятил свою молодость.

Б. Козьмин

Повесть «Дни испытания» написана в Двинской крепости (см. т. I, примеч. 18) во второй половине ноября 1912 г., первоначально напечатана в журн. «Русская мысль» за 1913 г. (№ 6 и 7). Предшествующая повесть «Свободные горы» (т. I, стр. 459 и сл.) о жизни автора в Швейцарии заканчивается рассказом о решении Н. А. вернуться в Россию, чтобы участвовать в революционном движении на родине.

«Да, да! Нет, нет!»

В обвинительном акте по «Делу о революционной пропаганде в империи» («Большой процесс», «Дело 193-х») сообщается: «Саблин и Морозов были задержаны в пограничном селении Кибартах на обратном пути в Россию, причем у Морозова оказалось прусское легитимационное свидетельство на имя Карла Энгеля, а у Саблина — прусская легитимационная карта на имя Фридриха Вейсмана» (сб. «Государственные преступления в России в XIX в.», т. III, ред. В. Богучарского, стр. 159).

Куплеты о Третьем отделении были широко распространены во второй половине XIX в. Авторство их не установлено. Распространялись в списках. Были напечатаны частично в «Колоколе» за 1866 г. (№ 221 от 1 июня), в заметке «Задержание "Московских ведомостей"», перепечатанной затем в Полном собрании сочинений А. И. Герцена (т. XVIII, 1922, стр. 413) с указанием М. К. Лемке, что автор куплетов — А. К. Толстой. Но в Полном собрании стихотворений А. К. Толстого под редакцией И. Ямпольского (1937 г.) эти куплеты не включены ни в основной текст, ни в отдел приписываемых Толстому стихов. Куплеты о Цепном мосте перепечатывались много раз в сборниках политических стихотворений, издававшихся в России и за рубежом до революции 1917 г. и после нее. Из зарубежных изданий, кроме «Колокола», Н. А., несомненно, читал их в сборнике «Лютня. Собрание свободных русских песен и стихотворений» (Лейпциг, 1869, стр. 160 и сл.: было несколько переизданий). Включены в сборник Н. А. Бродского и В. Львова-Рогачевского «Революционные мотивы русской поэзии» (Л., 1926, стр. 117). Запомнив, что куплеты были напечатаны в «Колоколе», Н. А. через несколько десятков лет приписал их авторство издателям лондонского журнала.

Реакционный «учено-литературный и политический» журнал «Заря» издавался в Петербурге в 1869—1872 гг.

Стихотворение «Цветики» напечатано в № 1 журн. «Заря» за 1869 г. (стр. 167 и сл.) без заглавия и подписи. Н. А. приводит его по памяти со значительными разночтениями. Ни в одно из собраний стихотворений П. А. Вяземского оно не включено.

Это первая строфа стихотворения неизвестного автора; оно широко распространялось среди революционной молодежи задолго до ареста Н. А.; пелось на один из мотивов оперы М. И. Глинки «Жизнь за царя» («Иван Сусанин»); встречается в мемуарах других участников революционного движения второй половины XIX в.

Смельский действительно сделал карьеру на аресте Н. А. Морозова и Саблина. После их ареста В. Н. Смельский был из начальников Вилковышского уезда в чине майора назначен в конце 1875 г. чиновником особых поручений при петербургском градоначальнике Ф. Ф. Трепове. В Петербурге он заведовал секретным шпионажем, повышался в этой роли в чинах и должностях, приобрел в определенных кругах известность как опытный охранник. После убийства Александра II в высших придворных кругах образовалось общество «священной дружины», официальным назначением которой была охрана царя от покушений революционеров. Сановные руководители «дружины» преследовали свои карьеристские цели, а рядовые участники занимались шантажом и мошенничествами. Для заведования тайной агентурой «дружины» был приглашен В. Н. Смельский. Он недолго удержался в этой должности, так как высказывался против соперничества «дружины» с официальной полицией и жандармерией. Смельский вел дневник, представляющий значительный интерес для освещения провокационной деятельности «священной дружины». Дневник напечатан в журнале «Голос минувшего» за 1916 г. (№ 1—6). Литература об этой сановно-провокационной организации обширна. Обстоятельный очерк «дружины» — в книге Д. Заславского «Взволнованные лоботрясы. Очерки из истории "священной дружины"», М., 1931.

Декабрист М. А. Бестужев подробно описывает в своих воспоминаниях, как он, сидя в Алексеевском равелине Петропавловской крепости, изобрел стенную азбуку для переговоров с товарищами по заключению посредством перестукивания («Воспоминания Бестужевых», ред. М. К. Азадовского и др., М., 1931, стр. 168 и сл.).

Из стихотворения Н. А. Некрасова (1868 г., без заглавия). Цитата неточная. У Некрасова: «Душно! без счастья и воли, Ночь бесконечно длинна» и т. д. (Н. А. Некрасов. Избранные сочинения. Со вступительной статьей А. М. Еголина. 1945, стр. 154).

Из стихотворения А. С. Пушкина «Брожу ли я вдоль улиц шумных» (1829 г.). Полное собрание сочинений под ред. С. М. Бонды, М. А. Цявловского и др., т. II, М., 1936, стр. 104.

Это мастер Иоганн Пельконен.

Маликовцы — последователи А. К. Маликова. Он родился в 1839 г.; по окончании университета (в 1863 г.) был судебным следователем. В 1866 г. арестован в связи с делом Д. В. Каракозова, покушавшегося на Александра II. Обвиняли Маликова в агитации среди заводских рабочих, которых он убеждал устроить завод на артельных началах. На допросе он признал, что знаком с участниками кружка Ишутина — Каракозова, но что разделял только их стремление распространять социальные идеи в народе с разрешения правительства через образование, артели и книги, без всяких насильственных действий. Обвиняли еще Маликова в желании участвовать в освобождении из сибирского заточения Н. Г. Чернышевского, но он отрицал это: он только хотел жениться на купчихе и часть приданого обратить на улучшение участи Чернышевского, если жена разрешит это. Суд освободил его от наказания, но признал подлежащим высылке по усмотрению министра внутренних дел («Покушения Каракозова», под ред. М. М. Клевенского, т. I, 1928, по Указателю; т. II, 1930, стр. 130 и сл., 237 и сл. и по Указателю).