Пьер Птифис - Поль Верлен

Верлен утверждает, что у него ни разу не было лишнего франка, чтобы поехать в омнибусе на озеро Бурже, но тут он, очевидно, преувеличивает. Однако доподлинно известно, что «Авенир д’Экс-ле-Бен» выплатила ему пятнадцать франков за статью лишь за несколько дней до его отъезда. «Я, видимо, не увижу ОЗЕРО, придется отложить это на следующий год», — сообщает Верлен Казальсу 12 сентября 1889 года. Курортников (англичан, итальянцев, в большинстве своем монахов) становилось все меньше. Сезон заканчивался. Если результаты лечения не проявились сразу, то обязательно проявятся, если лечение продолжать. На открытке, изображающей больного, которого массируют два мускулистых малых, Верлен пишет [597] Заэ, 1964, с. 134. Прим. авт. :

Казальс отправил Верлену денежный перевод на обратную дорогу в Париж. Друзья договорились встретиться 15 сентября в одиннадцать часов пятнадцать минут на Лионском вокзале. Перед тем как вместе пойти в «Шануар» или «Фигаро», они пообедали, как и собирались, у мамаши Алермоз, на улице Моро, и выпили кофе у Шози.

На следующий день Верлен снова поселился в палате «Лассег» (койка номер 31) в больнице Бруссе. Каникулы закончились. Увы, Казальс выписался, и Поля никто не навещал. «Я ужасно скучаю, — пишет он одному другу 20 сентября 1889 года, — я бы даже сказал, тоскую. За последнее время я уже второй раз привык к сладкой жизни, а потом снова оказался на бобах!»

У Казальса было время подумать и принять необходимые решения: нужно избегать слезливых сентиментальных излияний старого поэта, постепенно отдалиться от него и наконец прекратить всякое литературное сотрудничество с ним. Верлен в очередной раз вызвал раздражение Казальса, когда, находясь в Эксе, попросил у своего друга разрешения посвятить ему балладу «очень туманную, очень эзотерическую», рефреном которой были бы слова:

Казальс не позволил. Это было чересчур.

Но если у Верлена больше не было друзей, то в Бруссе у него был враг — вместе с ним лечился Леконт де Лиль. К счастью, они оказались в разных палатах! Узнав, что Верлен оказался его соседом, автор «Варварских стихотворений» произнес следующие любезные слова:

— Верлен? А! так он все еще жив! Значит, он и не умрет никогда! Разве что на эшафоте…

Но черт с ним!

У Верлена и так было достаточно неприятностей с соседом по койке, неуживчивым человеком, бродягой, в насмешку прозванным «Амуром», который постоянно ругался на «знатных господ», к которым приходили посетители в цилиндрах. А еще он нападал на так называемых непонятых поэтов, которые, безусловно, пользуются покровительством сильных мира сего. Поскольку этот скрытный и злой субъект не знал, что бы еще такое придумать, чтобы сделать жизнь Верлена невыносимой, поэту пришлось однажды применить силу, чтобы сосед отстал от него. «Амур» примолк, но по-своему отомстил поэту, рассказав персоналу и больным, что Верлен — вонючий клерикал, грязный буланжист, который наживается на страданиях народа за счет Республики.

Верлен пожимал плечами, потому что с давних пор знал, что, по выражению Бальзака, только человеческая глупость может дать представление о бесконечности.

Все эти неприятности угнетали Верлена, один лишь успех его произведений составлял радость поэта. Почти одновременно в издательстве Ванье вышли в свет новые издания сборников «Мудрость» и «Параллельно», уже давно анонсированные. Верлену было очень приятно, что два столь разных сборника вышли одновременно, ведь он, по его собственному признанию, причащался то Богу, то дьяволу. Сборником «Мудрость», как и следовало ожидать, восхищались, в то время как выход сборника «Параллельно», самого бодлеровского из сборников поэта, вызвал настоящий скандал. Для того времени это была очень смелая книга («разнузданно-сладострастная», как писал Шарль Донос). Сборник открывается облаком черной ненависти к Матильде, которую Верлен называет «незрелой девкой», «глупой гусыней», «отвратительной мерзавкой». Она одна несет ответственность за то, что автор встал на дурной путь и стал подобен обломкам кораблекрушения, влекомым по волнам нищеты. После воскресших сапфических «Подруг» появляется полк девок, рыжих, блондинок и брюнеток, доступных, высокомерных или пугливых. Мари Гамбье с воодушевлением играет роль принцессы Рукиной. И наконец, как обычно, автобиографические фрагменты (Монсская тюрьма, путешествия с Рембо, приключения в Аттиньи и т. д.) сбивают читателя с толку и придают сатанический оттенок этой последней большой книге Верлена. «„Параллельно“ — это праздник радости, легкости и возвышенности», — пишет Малларме Верлену 11 октября 1889 года. Успех сборника был бы еще больше, если бы известный гравер Фелисьен Ропс, специализировавшийся на эротике, сдержал свое обещание и согласился изготовить для фронтисписа задуманный им офорт, изображающий сфинкса-андрогина, сурового и загадочного. Если Ропс этого не сделал, то, вероятно, потому, что разругался с Ванье. Но подробности этой истории так и остались невыясненными [599] Офорт Ропса иллюстрировал посмертное издание книги Верлена «Плоть», вышедшее в 1896 году в издательстве «Bibliothèque artistique et littéraire». Прим. авт. .

У Верлена имелись в запасе и другие произведения, еще более смелые, опубликовать которые можно было только тайно. По его просьбе, Патерн Берришон предложил их бельгийскому издателю Кистенмекеру за кругленькую сумму в тысячу франков. Увы! на маленький сборник под названием «Ни о ком», изданный под именем Пабло де Эрланьеза, был сразу же наложен арест, а тираж уничтожен (книга была впоследствии опубликована в Англии под названием «Женщины»). Это продолжение рассказа о давних и недавних любовницах Верлена: мы можем узнать Эстер — добрую и простую уличную девку, ее подругу Эжени — «настоящую бой-бабу», Риту — «мою девочку» и, под именем «моей маленькой соотечественницы», Клементину Тейзен, родом из Люксембурга, которая сойдет с ума, узнав о смерти Верлена [600] Адресси, 1923, с. 168. Прим. авт. .

Хотя с точки зрения финансов эта непристойная рукопись принесла автору лишь семьдесят пять франков [601] См. «Меркюр де Франс» от 15 августа 1926 года. Прим. авт. , она подарила ему нечто гораздо более важное — дружбу и покровительство графа Робера де Монтескью, которому Верлен предложил экземпляр сборника для личной коллекции, так как последний славился своим интересом к произведениям, находящимся на грани пристойности. Граф в принципе согласился принять книгу, но Верлен не смог передать ему «Ни о ком», потому что Эстер и ее любовник Лакан завладели рукописью.