Пьер Птифис - Поль Верлен

Верлен наслаждается счастливой домашней жизнью, почти никого не принимает, на улицу выходит лишь по необходимости, но совсем не страдает от скуки. Он пишет, что если высунуться подальше из окна, то слева можно увидеть верхушку башни Сен-Жак-дю-О-Па, а справа, совсем вдалеке, — колокольню церкви Сен-Жак-де-ля-Бушри.

30 декабря 1983 года он обращается к Жюлю Ре с просьбой пересылать всю корреспонденцию на его имя, «ибо госпожа Верлен скончалась» [703] Выдержка из письма, цитированного в каталоге № 2 книжного магазина Хельбрена, посвященного Верлену. Прим. авт. . Он имел в виду Филомену. Несчастный Верлен, вот уже во второй раз он «овдовел»!

Его книга «Две недели в Голландии» выходит одновременно в двух издательствах: у Блока в Гааге и у Ванье в Париже, благодаря чему на некоторое время семейный бюджет пополняется средствами. Жан Обри полагает, что этот веселый рассказ о счастливой поездке — лучшее из того, что Верлен написал в прозе. Небольшое произведение в сто восемь страниц читается легко, книга иллюстрирована великолепным портретом автора — гравюрой работы Зилкена по эскизу Я. Тооропа. Огорчает, однако, то, что составители не сочли нужным включить иллюстрированные письма и документы, которые Филипп Зилкен опубликует позже, в издании Блока и Флури в 1897 году и в льежском издании 1922 года с предисловием Малларме. Проза и письма Верлена дополняют и разъясняют друг друга.

Таким образом, по причине слабого здоровья, а также из-за сурового нрава своей спутницы, он был, по его собственному выражению, «заточен», в собственном доме «прикован», «за решеткой». Эжени в каждом посетителе видела шпиона, и потому консьержка, которой были даны соответствующие указания, отвечала всем, что никакой г-н Верлен в этом доме не проживает. Так, Жюль Ре сам смог убедиться в том, что приказ Эжени исполняется в точности, когда решил заглянуть к ним в гости без предупреждения. Впрочем, Поль и сам опасался «другой»; именно по этой же причине Ванье получил приказание «выставить мадемуазель Буден за дверь, под каким бы предлогом она ни явилась к нему в кассу, ибо она клептоманка» [704] Кюнель, 1945, с. 128. Прим. авт. (sic!). Из осторожности он сам производил денежные расчеты с издателем. Эжени его провожала, а потом шла на рынок.

Внезапная утрата, смерть зяблика Эжени, вдохновила Верлена на написание стихотворения, полного нежности и мягкого юмора [705] Верлен, вероятно, подражал здесь знаменитому стихотворению Катулла на смерть воробья возлюбленной. . Птичка скончалась тихо и незаметно, но была погребена с грандиозными почестями: Эжени завернула ее в страницу из журнала «Шануар» и поместила в склепе Пантеона, рядом со славными сынами человечества! Однако кокетство, с которым был совершен этот прекрасный поступок, заставило Верлена с сожалением сказать:

Верлен вновь обрел покой, и к нему вернулся поэтический дар. Стихотворение 1894 года, в котором он с радостью возвещает о наступлении Пасхи, является достойным продолжением его предыдущего творчества.

Но для друзей его больше не существовало. Он не пришел ни на лекцию Робера де Монтескью о творчестве милой его сердцу Марселины Деборд-Вальмор, несомненно, вдохновившей бы его на стихи, ни на премьеру спектакля Вилье де Лиль-Адана «Аксель» в театре «Монпарнас». Но когда ему случалось выбраться из дому, дело принимало серьезный оборот. Вот что говорится в кратком донесении, составленном комиссаром полиции квартала Сорбонны (без комментариев): «10 февраля 1894 года. Поэт Верлен, который должен был присутствовать на банкете литературного общества „Перо“, придя рано утром в условленное место, принял так много аперитива, что его пришлось доставить по месту жительства» [706] Мартен, 1944. Прим. авт. .

15 февраля 1894 года в письме постоянному секретарю Французской Академии он сообщил о том, что снова выставляет свою кандидатуру на место, оставшееся вакантным после кончины Тэна, уведомляя одновременно о своем решении нарушить заведенный порядок и воздержаться от традиционных визитов. Выборы состоялись 22 февраля. Бессмертным Академикам пришлось выбирать между Анатолем Леpya-Больё, Эмилем Золя, Анри Уссе, Эмилем Монтегю и Верленом. Несмотря на то что выборы проводились в пять этапов, в результате голосования не выявилось явного лидера. Наконец, 31 мая «аутсайдер» Альбер Сорель при поддержке вдовы Тэна был объявлен победителем. В отличие от Франсуа Коппе, Верлен, как и Золя, ничуть не сожалел о своем проигрыше. Он ни на что не надеялся и поэтому не испытывал горечи; важен был не результат, а участие. Ну ладно, тем хуже, раз боги того захотели, он не будет «маразматикодемиком»!

Никто не заметил, что 30 марта 1894 года ему исполнилось пятьдесят. Один лишь Уильям Ротенштейн написал Верлену из Оксфорда, объявив, что скоро приедет в Париж и поведет его в ресторан. Ротенштейн пришел к нему с Рэем Ланкастером, одним из своих друзей, и преподнес букет цветов, в котором была спрятана бутылка хорошего вина — очень мило с его стороны. Верлен отблагодарил их, посвятив им стихотворение, датированное 30 марта:

Именно здоровья как у быка, ибо он чувствовал себя чрезвычайно усталым, да и они нашли, что он довольно плохо выглядит.

Теперь мысли Верлена занимала Англия, новый рынок сбыта для его таланта. Он поддерживал постоянную связь с Артуром Саймонсом, Уильямом Ротенштейном, Балли, Эдмундом Госсе и «преподобным» Лондоном, с переменным успехом пытаясь поместить в то или иное издание свои стихи и прозу. Его сотрудничество с английскими журналами будет продолжаться вплоть до самой смерти, и даже после нее: если его «Уединение» и «Страх» появятся в «Фортнайтли Ревью» в марте 1894 года, «Оксфорд» в «Пэлл-Мэлл Мэгэзин» — в мае, «Я учитель» и «Мой Шекспир» — в июле, то рассказ о его поездке в Лондон будет издан лишь в апреле 1896 года, уже после кончины поэта.

Писал он по-французски, а печатали его по-английски, поэтому требовалась постоянная доработка и правка перевода и непрерывный обмен письмами с главным редактором журнала и переводчиком — задача, абсолютно непосильная для Верлена, совершенно неспособного на кропотливую и последовательную работу. В силу тех же причин выплата гонораров тоже проходила не без трудностей. Фрэнк Харрис, главный редактор «Фортнайтли Ревью», рассказывал, что, получив одно из стихотворений поэта, он выслал ему чек, а через месяц ему пришло письмо, в котором Верлен спрашивал, понравилось ли Харрису его творение, с постскриптумом: «Просьба выслать гонорар по нижеследующему адресу… [708] Ундервуд, 1956, с. 448. Прим. авт. » Впрочем, Поль обнаруживал подобную беспорядочность и в личных делах: не знал в точности, уплачено ли за жилье, забывал отдавать долги, будучи уверенным, что уже расплатился или даже сделал это дважды.