Пьер Птифис - Поль Верлен

— Это я.

— Ну что ж, заходи!

Он был спасен!

Даже с ангелом-тюремщиком комната, в которой он оказался, была раем.

Наконец-то Поль вновь обрел долгожданный «дом», с цветочками, птичками, безделушками, безупречной чистотой и даже с портретом старика Гюго на мраморе секретера!

Увы, вскоре он себя чувствовал уже не «в больнице, как дома», а «дома, как в больнице» — опять эта нога! Ему пришлось лечь в постель и вызвать врача, который и вскрыл вновь образовавшийся абсцесс.

«Если учесть, что на той же самой „ходуле“ мне уже сделали двадцать пять надрезов, — пишет он Катуллу Мендесу 18 марта 1895 года, — то это просто полная катастрофа» [730] Письмо опубликовано Анри Гильеменом в «Круглом столе» за октябрь 1956 года. Прим. авт. .

Выбившейся из сил Эжени пришлось нанять домработницу Зели, которая останется с Верленом до конца. Эта маленькая старушка не требовала большого вознаграждения, но врач, аптекарь, булочник, бакалейщик и другие не могли долго довольствоваться одними обещаниями.

«У меня нет денег даже на хлеб», — пишет Верлен Ванье, который усмотрел здесь лишь очередное литературное клише, хотя поэт говорил сущую правду. На доход от «маленького общества» рассчитывать больше не приходилось, шло время, а денежные переводы так и не поступали. Из министерства также не было никаких известий. Положение было отчаянным.

Наконец, 10 марта почтальон принес пять банкнот по 100 франков, дарованных «в виде поощрения» (sic!). Все долги были разом погашены, но несчастному ничего больше не оставалось, как писать — долго ли? — стихотворения по 10 франков за штуку. На них была его последняя надежда.

30 марта он получил несколько поздравлений с днем рождения из Англии. Его, несомненно, тронуло послание от Филомены, которое незаметно для Эжени показал ему Жюль Ре: «Гаспадину Полю Вирлену испалняица пядесят адин год я хатела бы штобывы книму пашли и пиридали это письмо фтайне от Ижыни (sic)» [731] Ре, 1923. Прим. авт. . Этот тактичный жест показывает, что Франсуа Порше перегнул палку, назвав ее «уличной девкой самой презренной натуры, гнусной развратницей» [732] Порше, 1933. Прим. авт. .

Ведя отныне затворническую жизнь на улице Сен-Виктор, Верлен стал похож на скромного рантье, как он того и желал:

Полю приходилось работать без отдыха — Эжени не желала кормить бездельника. Плоды этих принудительных трудов составят, как он говорил, его «посмертную книгу».

Это в будущем. В настоящий же момент вышла «Исповедь». Книга получилась довольно живой. Она прекрасно иллюстрирует следующую мысль Андре Мальро, высказанную им в «Антимемуарах»: «Истинное в человеке — прежде всего то, что он скрывает» [734] Мальро А. Зеркало лимба. М.: Прогресс, 1989, пер. М. Н. Ваксмахера. — Прим. пер. , а каждому есть, что скрывать. Нам нравится создавать свой собственный образ; чаще всего мы приукрашиваем его, но подчас без видимой причины приписываем себе какие-нибудь недостатки. Таким образом мы надеемся скорее заслужить прощение ближнего, как надеемся получить отпущение грехов, идя на исповедь. Стиль «Исповеди» ближе скорее к разговорному, нежели к ученому. Но и наивность бывает зачастую наигранной.

Повествование обрывается еще до появления на сцене Рембо. Можно лишь пожалеть, что Верлен не дописал ее до конца, а ведь у него было такое намерение. «Вторая часть будет более любопытной», — сообщает он Ванье в августе 1895 года. Да, действительно жаль!

Наступило лето, он «еле-еле передвигается», не осмеливаясь даже спускаться по лестнице.

Тем не менее он был бы совсем не прочь оказаться на празднике, посвященном Мюрже [735] Луи-Анри Мюрже (1822–1861) — один из первых французских писателей, изобразивший в своих произведениях жизнь низших слоев общества; секретарь графа Алексея Константиновича Толстого. По его книге написана опера Пуччини «Богема». , который проходил 28 июня. Реймон Пуанкаре, министр народного образования [736] Впоследствии Реймон Пуанкаре (1860–1934) станет премьер-министром (1912), а потом и президентом Республики (1913). Его политика, в частности подтверждение союзов с Россией и Великобританией, определила роль Франции в Первой мировой войне. По его же приказу в 1923 году французские войска оккупировали Рур в ответ на отказ Германии платить репарации. — Прим. ред. , должен был в тот день в Люксембургском саду торжественно открыть бюст автора «Сцен из богемной жизни». Но в знак протеста против непомерной стоимости входа на официальный банкет (шесть франков), на который была приглашена молодежь, студенты во главе с Казальсом организовали контрбанкет за два франка и позволили себе открыть памятник раньше министра [737] См. Заэ, 1947, с. 285 и далее. Прим. авт. .

Но Верлен — увы! — был теперь от богемной жизни далек.

В другой раз знаменитая певица варьете Эжени Бюффе устроила во дворе его дома небольшой благотворительный концерт. Узнав, что здесь живет Верлен, она тут же поднялась на шестой этаж, чтобы его поприветствовать. Поль был очень польщен, стал благодарить ее, но в эту минуту неожиданно появилась его собственная Эжени, которая, приняв гостью за шпионку Эстер или за бывшую любовницу Поля, вышвырнула ее за дверь, обозвав воровкой. Соседи подхватили ее крик, а внизу зеваки уже начали высказывать недовольство. Консьержка попыталась остановить «воровку», а та обозвала ее потаскухой. Комнату консьержки стали брать приступом. Она же, обезумев, вытащила свой револьвер и разбила вдребезги стекло, поранив певице руку. Поклонники посадили раненую в фиакр и увезли. Верлен, осторожно спускаясь по лестнице, смог добраться до поля битвы, лишь когда все было уже кончено. Вечером журналисты пришли брать у него интервью.

— Бедной Эжени Бюффе не повезло, — заявил тот, — она пришла меня навестить, и на нее накинулась наша бешеная консьержка!

Ну что еще он мог сказать в присутствии своей «сиделки»?

Слух об этом облетел весь Латинский квартал. В письме Верлену от 23 июля 1895 года из Вальвена Малларме делает тонкий намек на произошедшее: «Дорогой друг, как ваша нога? Вы выходите во двор, когда там музицируют, или прячетесь за цветочными горшками?»

Каждый новый день приносил ему новую весть, то хорошую, то плохую. Хорошей новостью был, например, полученный им от Жюля Ре план города Нанси, на котором появилась улица Поля Верлена.

А также неожиданное заявление г-жи Изабель Рембо о том, что она наконец дает разрешение на публикацию поэтического наследия своего брата. В скором времени для издательства Ванье Верлен составил предисловие к сборнику, который вышел в свет в октябре того же года. В этом сочинении, исправив множество ошибок, допущенных в текстах из-за непонимания или по злому умыслу, он, не скрывая своего полного восхищения, все с той же свежестью чувств отдает дань поэтическому и прозаическому творчеству своего друга. Поль не смог удержаться от того, чтобы не оспорить попутно версию о христианской смерти Рембо, навязанную всем Изабель. Он все-таки знал Артюра лучше, чем сестра! «Он умер, — пишет Поль, — четко осознавая, что хочет только независимости, и испытывал высочайшее презрение к поклонению чему бы то ни было, что ему не нравилось или его не прельщало». Но, даже несмотря на это, предисловие очень понравилось Изабель.