Фёдор Полынин - Боевые маршруты

Отправляю штурмана вниз, в долину. Там, километрах в семи, должен находиться наш аэродром. Надо же дать знать о себе, да и о горючем побеспокоиться. Сам же остался у самолета. Вскоре опустилась ночь. В ущельях зашумел ветер. "Вот хорошо, - подумал я. - К утру туман разгонит". Но вместе с ветром и мороз крепчал, Залез я в кабину, а согреться не могу. И есть хочется, и холод донимает. Так и просидел до рассвета, ни на минуту не сомкнув глаз.

Утром вижу: в мою сторону конники мчатся. Свои? Чужие? Прильнул к пулемету. Но опасения оказались напрасными. На помощь спешили местные жители, а с ними Мизерский и техник Кузьмин. Две лошаденки тащили на спинах связанные веревками канистры с бензином.

Когда самолет заправили, китайцы помогли развернуть его носом в обратную сторону. Потом пошел осматривать площадку. Она круто обрывалась, но была достаточной для разбега машины. Попрощались мы с китайцами, отблагодарили за помощь, начали разбег.

Но оказалось, я просчитался. Дистанции для разбега не хватило, и самолет над обрывом провалился. Однако нужная скорость была достигнута, машина на время как бы зависла над пропастью, потом постепенно начала набирать скорость и высоту. Все. Опасность миновала. Погода в тот день стояла ясная, и мы благополучно добрались до Урумчи.

Каждый полет в горах Синьцзяна был связан с большим риском. Погода там изменчива, горы безлюдные, растительности никакой. Окажись один на один с этим суровым краем - мало надежды, что выживешь. Кто тебя будет искать? Разве какой случайный охотник наткнется. Поэтому, вылетая на задания, мы брали с собой запас продуктов, спички, нож, перевязочные материалы и другие необходимые в аварийной обстановке вещи.

Особенно донимали ветры, достигавшие иногда ураганной силы, В воздухе они бросали самолет, как пушинку, а на земле взвихряли тучи пыли, несли крупную гальку. В таких случаях самолеты приходилось привязывать.

Однажды я куда-то уезжал и вернулся на свой аэродром только через несколько дней. Смотрю и глазам не верю: на поле ни одного самолета. Куда они подевались? Подходит ко мне начальник отряда Алексей Разоренов, расстроенный, чуть не плачет.

- Что случилось? - встревожился я.

- Отлетались, - говорит. - Вся наша авиация вон в том овраге валяется, - и показывает рукой на окраину аэродрома.

Оказывается, накануне разразился тайфун. Самолеты сорвало с крепежных тросов и унесло в овраг. Они были так изуродованы, что из восемнадцати штук потом даже одного не могли собрать.

* * *

Объединенная авиационная школа в Урумчи, начало которой положили мы, работала уже нормально. На смену нашей группе из Советского Союза прибыли новые инструкторы. Мы же глубокой осенью 1934 года вернулись на Родину. В знак благодарности за оказанную помощь местные власти устроили советским летчикам теплые проводы.

Щит и меч

В Москве, в академии, на второй же день после возвращения меня спросили:

- Не хотите ли освежить и пополнить знания на курсах усовершенствования начальствующего состава?

- Что за вопрос? - не раздумывая, согласился я. - Хоть завтра готов сесть за парту.

Время пребывания в Синьцзяне было до предела занято подготовкой национальных кадров, самим же нам учиться приходилось мало. Не то что книги, даже газеты из Советского Союза мы получали нерегулярно, иногда с месячным запозданием. Поэтому предложение командования академии я принял с большой охотой.

После окончания курсов получаю назначение командиром отряда тяжелых бомбардировщиков (ТБ-3) в той же бригаде академии, где работал и раньше. Переучиваюсь на новый, скоростной бомбардировщик СБ, только что появившийся в Военно-Воздушных Силах.

На исходе 1937 года снова вызывают меня в одно из управлений и говорят:

- В Китае идет война. Японские милитаристы уже захватили все жизненно важные центры северо-восточной части страны. Китайское правительство обратилось к нам за помощью. Туда на днях вылетает группа советских летчиков-добровольцев. Не испытываете ли желания еще раз приложить там свои знания и опыт?

Честно говоря, я ждал такого предложения, потому что боль и страдания китайского народа были мне хорошо знакомы. Согласился без колебаний.

- В таком случае кончайте дела в академии и выезжайте в Алма-Ату.

До столицы Казахстана мы ехали поездом. Сюда же в огромных контейнерах прибыли в разобранном виде самолеты-бомбардировщики. Бригада специалистов завода во главе с авиационным инженером Николаем Павловичем Селезневым сравнительно быстро смонтировала их, поставила на колеса. Большое содействие в работе оказали нам пограничники. Но самолеты надо было облетать. На это ушло еще десять дней.

Пока возились с техникой, из разных концов страны прибывали экипажи. К большой радости, здесь оказались некоторые мои товарищи из авиационной академической бригады: Яков Прокофьев, Борис Багрецов, Андрей Куп-чинов, Григорий Карпенко. Но многих я не знал. Как люди подготовлены? Сумеют ли в сложной фронтовой обстановке, да еще в чужой стране, выполнять ответственные боевые задания? На эти вопросы я, как командир группы, ответить не мог.

Более недели ушло на приемку самолетов и знакомство с людьми. Все они рвались в бой, готовы были жизнь отдать за правое дело многострадального китайского народа в его борьбе за национальную независимость. Но одного желания мало. В борьбе с таким опытным врагом, как японский империалистический хищник, не меньше нужно и мастерство. Успокаивало то, что из числа добровольцев отбирали обычно самых опытных воздушных бойцов, преимущественно коммунистов.

Надежда эта на практике оправдалась. Летчики, штурманы, воздушные стрелки, механики показали себя с самой лучшей стороны.

Примерно в то же время, что и мы, только с другого направления, в Китай готовились вылететь еще два отряда бомбардировщиков, укомплектованных летчиками-добровольцами. Они из разных частей прибывали в Иркутск. Туда же по железной дороге доставлялись самолеты. Возглавлял группу командир бригады Г. Тхор, незадолго перед этим прибывший из Испании. Маршрут группы лежал через Монголию, Сучжоу, Ланьчжоу в Ханькоу.

Здесь также подобрались опытные авиаторы, в большинстве своем командиры звеньев. Многих из них я помню. Это летчики С. Денисов, В. Клевцов, Жаворонков, Синицып, Сорокин, Вязников, Разгулов, Савченко, Богдан, Румянцев; штурманы Федорук, Поповец, А. Кузмин, Якушев, Фомин, Песоцкий, Лакомов. Правда, экипажи не были укомплектованы воздушными стрелками. Но и тут нашли выход. За стрелков первое время летали техники самолетов.

В Китай мы вылетели в ноябре. Первую посадку совершили в Кульдже. Там ко мне, как к старшему группы, подходит штурман корабля ДБ-3 Никита Ищенко, только что вернувшийся из Урумчи, и говорит: