Фёдор Полынин - Боевые маршруты

- Советую с вылетом на Урумчи повременить. За горами свирепствует снежная буря.

Я внял доброму совету, но утром принял решение все же лететь. Дело в том, что в телеграмме, полученной накануне, значилось категорическое требование "не задерживаться". Мне со штурманом Борисом Багрецовым летать вслепую приходилось уже не раз. Но справятся ли другие экипажи? Прошло три года, как я покинул Китай, а на трассе ничего не изменилось за это время. По-прежнему нет ни навигационного, ни метеорологического обеспечения полетов. Значит, надежда только на себя, на свой опыт.

Собрал я экипажи, назвал запасные посадочные площадки, если кому пурга помешает выйти на аэродром назначения. "Быть готовыми действовать самостоятельно!"- вот все, что я мог сказать командирам экипажей.

Над горами полет проходил сравнительно спокойно. Но потом, как и предупреждал Ищенко, попали в такую карусель, что я не на шутку встревожился. Снежные заряды били в стекла, бросали самолеты из стороны в сторону. В пурге мы сразу же потеряли друг друга из виду, и каждый теперь действовал на свой страх и риск. Ни показать, ни подсказать экипажам я не мог. Ведь радиостанций на самолетах по прежнему не было.

Долго ли длилась схватка со стихией - сейчас уже не помню, но тогда показалось вечностью. Самолеты, конечно, разбросало в разные стороны, как лодки в штурмующем море, и собрались мы вместе только на подходе к Урумчи.

Приземляемся один за другим. Хожу по аэродрому, считаю машины. Слава богу, все целы. Тогда-то я и проникся твердым убеждением: экипажи подобраны на совесть. Уж если они выдержали такое трудное испытание, нам теперь и сам черт не страшен.

На аэродроме оказались летчики-китайцы, которых мне в свое время довелось учить пилотажу. Они сразу же узнали меня.

- Ой, ка-ра-шо! Ой, ка-ра-шо! - восклицали китайцы. Встреча с инструктором вызвала у них большую радость. Да и мне приятно было узнать, что бывшие ученики летают уже уверенно. Кто-то сообщил обо мне генерал-губернатору. На аэродром приехал начальник школы Ван, учтиво раскланялся:

- Вас приглашает Шень Дубань.

Встреча с генерал-губернатором длилась недолго, но в память запала. После подавления мятежа он чувствовал себя уверенно, был в хорошем расположении духа.

- Школа, которую вы создали, - сказал он, - продолжает работать.

Тогда же он сообщил, что в Синьцзяне начался сбор средств на приобретение в Советском Союзе самолетов-истребителей типа И-16.

Из Урумчи мы вылетели через день. Очередная посадка в Сучжоу. Здесь пришлось задержаться. Началась пыльная буря. Самолеты, чтобы не растрепало, привязали к вбитым в землю кольям. Лиха на этом аэродроме мы хлебнули немало. Ютились в душных фанзах, питались кое-как. Только через пятнадцать дней, когда буря утихомирилась, получаем, наконец, распоряжение следовать в Ланьчжоу,

В Урумчи нам выдали карты, и мы получили возможность подробно изучить дальнейший путь. Составили штурманский и инженерный расчеты. Если лететь напрямую через горы, горючего до Ланъчжоу должно хватить. Если же в обход их придется где-то садиться на дозаправку. Нам этого не хотелось. Принимаем первый вариант. По карте без труда можно было установить: горы высокие, случись что с самолетом - сесть будет негде. Но в экипажах теперь я уже не сомневался. Справятся. А чтобы машины не подвели, приказал тщательно их осмотреть.

Город Ланьчжоу расположен на высоте 1900 метров над уровнем моря в горах. Подлетая к нему, мы обратили внимание на два особо заметных ориентира. Это река Хуанхэ, широчайшая водная магистраль, по которой плавало множество джонок, и Великая Китайская стена.

Стена изгибалась, словно огромная змея, и терялась где-то в сизой дымке гор.

На аэродроме нас приветливо встретили представители местных властей, военного командования, любезно предложил осмотреть город. В тот же день на наших самолетах китайцы нарисовали свои опознавательные знаки.

На следующий день предстояло следовать дальше, в Ханькоу. Путь дальний. Приказываю снова проверить машины, заправить горючим и хорошенько выспаться. Полет до Ланьчжоу на большой высоте давал о себе знать. Мы порядком устали.

В Ланьчжоу находился базовый аэродром. Здесь собирали доставленные автомашинами истребители, облетывали их. Здесь же находились основные материальные запасы (горючее, продовольствие и т. д.). Базу возглавлял полковник Владимир Михайлович Акимов. В Китай он прибыл еще в 1925 году, владел китайским языком, знал местные обычаи и был здесь, как говорится, своим человеком. Хотя я уже многое знал о жизни Китая во время пребывания в Синьцзяне, наставления Акимова, тем не менее, оказались не лишними.

- Отсюда два воздушных пути, - сказал в беседе Акимов. - Один через Сиань и Ханькоу ведет в центральные районы Китая, другой через горы - в 8-ю народно-революционную армию Чжу Дэ. Не мне вас учить, как летать в горах. Но мой долг напомнить, что они очень коварны. До вас тут уже один товарищ разбился.

- Кто же? - невольно вырвалось у меня.

- Курдюмов из Брянска. Командир эскадрильи. Не учел, видимо, малой плотности горного воздуха и на посадке погиб. Так что будьте осторожны.

Да, я знал особенности высокогорных аэродромов, поэтому по совету Акимова посчитал нужным еще раз напомнить всем экипажам, как вести себя в полете, особенно на посадке.

За несколько километров от Ханькоу видим: в воздухе на разных эшелонах барражируют истребители. Чьи они? В Ланьджоу нас предупредили: будьте осмотрительны, возможна встреча с японцами. Штурманы и стрелки на случаи боя прильнули к пулеметам. Но видим, несколько истребителей, приветливо покачав крыльями, повели нас к аэродрому, остальные продолжали барражировать. Это были китайские летчики.

Совершаем над аэродромом круг, идем на посадку. Никаких знаков на земле не выложено. Но мы обходимся и без них. Короткий пробег по усыпанной гравием полосе, быстрое сруливание, чтобы освободить путь для других.

Самолетная стоянка только с правой стороны. Слева от посадочной полосы сразу же начинается заросшее камышом болото.

Вместе с представителями китайского командования на аэродром прибыл главный военный советник М. И. Драт-вин. Наше прибытие совпало со встречей нового, 1938 года, и за праздничным столом поднималось немало тостов за дружбу между китайским и советским народами.

Разместили нас в клубе, где совсем недавно развлекались японские офицеры. Клуб так и назывался "Дэдя-пан" (японский). Это комфортабельное здание со множеством компат. В фойе - картины, зеркала. Здесь же и столовая. Жилье наше охраняли полицейские, одетые в черную униформу. Местные власти позаботились об ужине и вообще проявили к нам большое внимание.