Нина Соротокина - Личная жизнь Александра I

Итак, 6 ноября царь прибыл в Ольмюц в Моравию. А 2 декабря 1805 года Наполеон с 68-тысячной армией при Аустерлице разбил 92-тысячную армию союзников, разбил в пух. На этой битве стоит остановиться подробнее, потому что при Аустерлице Александр I фактически взял на себя командование.

Основанный в XII веке тамплиерами Аустерлиц — крохотный городок в 120 километрах от Вены. Произошедшее 2 декабря сражение называли «битвой трех императоров». Все были «на поле» — Франц I, Александр I и Наполеон I. Кутузов же считал несвоевременным давать битву Наполеону. Русская армия только что избежала окружения, солдаты были измотаны. Идея атаковать первыми принадлежала австриякам. Они были уверены в победе. В армии распространился устойчивый слух, что Наполеон избегает сражения. Он только что занял Вену, армия устала. Но французский император разыгрывал свою карту. Ему как раз было нужно, чтобы русские дали сражение, и с этим покончить войну.

Накануне сражения в русском лагере неожиданно появился французский генерал-адъютант Савари. Он привез от Наполеона письмо — любезнейшее — с предложением мира. Кроме того, он просил Александра о встрече. Русский штаб ликовал. Александр от встречи отказался, а ответно послал во французский лагерь «для переговоров» своего адъютанта, молодого и самоуверенного князя Петра Долгорукова. По возвращении князь так рассказал о встрече с Наполеоном: «Больше всего этот человек в сером сюртуке хочет услышать, чтобы его называли «ваше величество». Я не дал ему этой возможности». А вот отзыв Наполеона о посланце Александра: «Я имел с этим наглым шалопаем беседу, в которой он говорил со мной так, как мог бы разговаривать с отправляемым в Сибирь боярином. Этот молодой человек наделен, кроме всего прочего, невиданным высокомерием. Неужели он принял мою крайнюю сдержанность за знак великого страха?» В том то и дело, что принял. Наполеон трусит! Вот какой вывод сделал Долгоруков и внушил это Александру.

Великолепно написал об Александре и его свите, в состав ее входила и «великолепная четверка», Л. Н. Толстой в «Войне и мире». Молодые люди были веселы, уверены в себе, красивы, на великолепных лошадях, а рядом старый одноглазый полководец. Кутузов уговаривал Александра не торопиться, подождать подходящего с войсками Беннигсена (бывший заговорщик великолепно воевал на этих войнах), но Александр не послушался. Все цитируют известный разговор полководца с царем (не знаю, в каких дневниках или записках нашел его Толстой):

— Что же вы не начинаете битву, Михаил Илларионович? — спросил Александр.

— Поджидаю, ваше величество, — ответил Кутузов, — не все колонны еще собрались.

— Мы ведь не на Царицыном лугу, — со смехом сказал Александр, — где не начинают парада, пока не собрались все полки.

— Потому и не начинаю, государь, что мы не на параде и не на Царицыном лугу. — После ответа минутная заминка, свита молчит, и Кутузов уже другим тоном: — Впрочем, если прикажете, ваше величество…

Их величество имел неосторожность приказать, чем вынудил Кутузова покинуть выгодную позицию. Александр был слабым полководцем. Армией командовали в основном австрийские генералы. Солдаты обратились в бегство, за ними поспешили императоры, боясь попасть в плен. На лугу среди мертвых тел лежал, глядя в небо, князь Болконский. Поражение было страшным. Австрияки потеряли шесть тысяч солдат, русских погибло в три раза больше. А вообще-то, кто там точно считал, сейчас все энциклопедии и военные справочники называют разные цифры. После позорного поражение Александр ночью разрыдался от горя. Жалко было солдат, обидно, стыдно за свою самонадеянность. Наполеон провел его как мальчишку! Позднее он сказал Кутузову: «Я был молод и глуп, а вам следовало быть настойчивее». Александр не любил Кутузова. Он не мог простить ему свою самонадеянность при Аустерлице.

4 декабря 1805 года Наполеон подписал перемирие с Австрией. Францу I были поставлены условия: русские войска должны немедленно покинуть Австрию.

В Петербурге после Аустерлица Александр I, как сейчас говорят, «получил по полной» (вульгаризм, конечно, но очень точно) — за позорное поражение, за неправильную политику. Больше всего негодовала мать Мария Федоровна и ее окружение. «Я заклинаю вас следить за тем, — увещевала она сына, — чтобы вас не могли обвинить в предательстве интересов и славы России».

Чарторыйский, он руководил Министерством иностранных дел, тоже не поддержал царя. У них были разные задачи. Чарторыйский ненавидел Пруссию, и его можно понять. Напомню читателю результаты третьего раздела Польши: Россия получила Литву, Курляндию и Западную Белоруссию, Австрия — Краков и Любляны с прилегающими территориями, Пруссия — Варшаву и большую часть польских земель. Чарторыйский мечтал, что Россия, начав войну в Наполеоном, прежде всего покорит Пруссию и Польше будут возвращены Варшава и отошедшие к пруссакам территории.

Но ведь за объединение Польши надо платить. Алданов пишет: «…в составленной им (Чарторыйским. — Авт. ) записке говорилось, что в «случае крайней необходимости Пруссии взамен отказа от польских земель можно будет предложить Голландию». Австрия в благодарность за то же должна получить Баварию и те области в Швабии и Франконии, которые она сама выберет».

Удивительно, с какой легкостью в XIX веке перекраивали, перелицовывали карту Европы. Государства в ней большие, богатые, погоды хорошие. Утром встал трудолюбивый народ, подмел территорию, тюльпаны из лейки полил, и живи — радуйся, а какому государю ты сейчас подчиняешься — бог весть. Россия под эти портняжные ножницы не попадала, не пришлось. Да и кому нужен Таймыр или море Лаптевых с островами. Подметай вечную мерзлоту, сажай тюльпаны. И звучит-то глупо. Сейчас уже все иначе.

В апреле 1806 года Чарторыйский разразился письмом (прямо скажем, вызывающим), он критиковал царя, сознательно давя на самые болевые точки: «…приучая солдат видеть Вас постоянно и без всякой необходимости, Вы ослабили очарование, производимое Вашим появлением.

Ваше присутствие во время Аустерлицкого сражения не принесло никакой пользы даже в той именно части, где Вы находились, войска были тотчас совершенно разбиты, и Вы сами, Ваше Величество, должны были поспешно бежать с поля битвы. Этому Вы ни в коем случае не должны были подвергать себя… Надо отдать справедливость генералам, что еще заранее, до катастрофы, они, чувствуя, насколько Ваше присутствие, Государь, затрудняет и осложняет их действия, непрестанно упрашивали Ваше Величество, во-первых, удалиться из армии и, во-вторых, не подвергать себя ненужной опасности…» Ну и так далее. В июне этого же года Чарторыйский подал прошение об отставке и получил ее. Вот отрывок из его письма Александру: «Ваше величество никогда никому не доверяет вполне, вот почему, быть может, ни одно предприятие не было выполнено так, как это было желательно…»