Владимир Антонов - Расстрелянная разведка

Высокий, статный, всегда элегантно одетый, владеющий не­сколькими европейскими языками, обладатель солидного капитала в России, он всегда был желанным гостем во всех эмигрантских кругах и находился в близких отношениях с руководителем РОВС генералом Кутеповым.

Человек трезвого ума, Третьяков раньше других понял, что в России возврата к старому не будет. Из-за этого он пытался даже в 1926 году покончить жизнь самоубийством и был спасен в последний момент близкими.

По имевшимся у внешней разведки надежным сведениям, Торгпром в начале 1920-х годов активно помогал деньгами «Народному союзу защиты Родины и свободы», который возглавлял Борис Савин­ков. Хотя другими данными относительно причастности Торгпрома к диверсионной работе разведка не располагала, интерес к нему в Центре сохранялся. Там полагали, что Торгпром перестроил работу и глубоко законспирировал свою борьбу. Перед парижской резидентурой была поставлена задача «проникнуть в руководящие круги Торгпрома, чтобы обеспечить постоянный и эффективный контроль за его возможными антисоветскими акциями».

Парижская резидентура приняла решение привлечь Третьякова к сотрудничеству и использовать его для разработки Торгпрома. В Центр были направлены соответствующие предложения, в кото­рых, в частности, отмечалось: «Третьяков — чрезвычайно умный и разносторонне образованный человек, сильно связанный своим вос­питанием и прошлым с купеческим миром. Он пользуется хорошей репутацией в русских торгово-промышленных кругах».

С.П. Третьяков был привлечен к сотрудничеству с советской внешней разведкой в 1929 году. Против ожидания, он легко дал со­гласие работать на Москву. С этого времени в служебной переписке Третьяков проходит под оперативным псевдонимом «Иванов».

Причины, побудившие Третьякова пойти на сотрудничество с со­ветской разведкой, кроются, скорее всего, в том, что он разочаровался в белой эмиграции. Это следует и из подготовленного им в 1929 году обзора, который находится в его оперативном деле:

«...После победы большевиков эмиграция разбилась на целый ряд групп и группировок: впереди ничего определенного, Советская власть справилась с белым движением, Европа в недоумении, на­чалось дробление и деление на секты. В сущности, с этого момента эмиграция, по-моему, потеряла всякое значение. Вражда, борьба между собой и злословие — вот характеристика этого периода, продолжающегося до сих пор. Эмиграция потеряла какое-либо зна­чение в смысле борьбы с Советской властью и в смысле влияния на политику иностранных государств...

С каждым днем, с каждым месяцем эмиграция теряет свое значе­ние, и сейчас она утеряла его окончательно, с ней никто не считается, ее никто не слушает, и те истины, которые она ежедневно повторяет в своей прессе, созданной на последние трудовые гроши старых бе­женцев (молодые русские газет не читают), никого не волнуют и не убеждают. Эмиграция умирает уже давно, духовно она покойник».

В 1931 году в письме из парижской резидентуры указывалось: «"Иванов" является весьма ценным источником, с большими пер­спективами на будущее. Мы рассчитываем добиться через него ряда серьезных разработок».

С приходом в августе 1931 года к руководству Иностранным отделом ОГПУ Артузова работа внешней разведки по одному из давних противников советских органов государственной безопас­ности — Русскому общевоинскому союзу — значительно акти­визировалась. Соответствующие указания были направлены и в парижскую резидентуру.

На одной из встреч «Иванов» сообщил своему куратору:

«Ту работу, которую вы приписываете Торгпрому, он не ведет. Я допускаю, что кто-то из членов нашего союза участвует во вре­дительской деятельности, поощряет и финансирует ее, но Торгпром в целом, даже его президиум, не в курсе этой работы. Вот почему я ничем здесь вам помочь в принципе не смогу. В данное время союз не имеет никакого значения, он захирел, денег у него нет».

Парижская резидентура принимает решение переориентировать усилия «Иванова» на работу по РОВС.

Один из кураторов обратил внимание на тот факт, что дом 29 на улице Колизей, где находился штаб РОВС, принадлежит семье «Иванова». Штаб РОВС располагался на нервом этаже, а на втором и третьем проживала семья «Иванова», с которой он в то время не жил. Резидентура предложила «Иванову» вернуться в семью и переселиться на второй этаж дома. Центр выделил не­обходимую сумму денег для проведения ремонта жилых помеще­ний. Супруга «Иванова» и дети расположились в пяти комнатах третьего этажа, а сам он занял две комнаты на втором этаже, которые находились над кабинетами председателя РОВС генерала Миллера и начальника 1-го отдела генерала Шатилова, а также канцелярией союза.

Из Москвы прибыла надежная прослушивающая аппаратура. Сотрудниками резидентуры были установлены в помещениях РОВС микрофоны, именовавшиеся на чекистском сленге «петьками», а в комнатах «Иванова» — аппаратура приема. С января 1934 года началось постоянное прослушивание разговоров, ведущихся в штабе РОВС, в том числе и в кабинете его председателя.

От «Иванова» стала регулярно поступать «Информация наших дней» — так в ИНО ОГПУ окрестили получаемые сведения. На основании этой информации, проверяемой и дополняемой другими источниками, разведка смогла воссоздать достаточно точную картину деятельности РОВС.

Постоянно находившийся дома «Иванов» имел возможность фиксировать всех посетителей РОВС, своевременно включать аппаратуру и записывать содержание бесед Миллера со своими по­мощниками:

«9 января 1936 года. 10.55.

Миллер читает начальнику канцелярии РОВС Кусонскому пись­мо, написанное им генералу Идефиксу. В письме подчеркивается, что во Франции сознают, что лини» соглашение Франции и Германии может дать мир Западной Европе, и никакие франко-советские пакты не устрашат Германию. Миллер далее пишет о польско-германском соглашении, направленном против России, в которое он искренне верит. Он считает также, что Франция никогда не будет воевать с Германией из-за России».

«24 января 1936 года. 11.15.

Миллер в своем кабинете заслушивает сообщение руководи­теля информационного отдела РОВС Трубецкого. По сведениям последнего, в Румынии в ближайшее время произойдет изменение ее внешней политики от профранцузской к прогерманской. Румыно-польско-германское соглашение, направленное против СССР, не за горами. В данный момент лишь Титулеску является сторонником франко-румынского сотрудничества, но, по всей вероятности, его скоро уберут. Отношения между большевиками и румынским пра­вительством должны скоро осложниться».

«4 сентября 1936 года. 16.30.

В беседе с Миллером Трубецкой полностью поддержал пози­цию Кутепова, направленную на активизацию террористической деятельности РОВС на территории СССР. По мнению Трубецкого, такая боевая работа, которую РОВС проводил в последние годы руководства Кутепова, была своевременна и совершенно необходи­ма: ленинградское покушение надолго подняло в глазах эмиграции значение и престиж организации.